"В этом мире выживают сильнейшие. Поэтому давай, цыпленок, ищи работу, чтобы я могла тобой гордиться", - примерно так однажды сказала мне сестра между делом, и, наверное, эти слова подействовали на меня наподобие мантры, потому что я так и не смог выкинуть их из головы. В тот момент я учился на третьем курсе и, как это обычно бывало, чем ближе учеба подходила к концу, тем меньше занятий находилось в институте, и появлялось больше свободного времени. Поэтому ничто не мешало мне найти почасовую работу, что я и сделал, устроившись сразу на две работы, что не только обеспечило мне финансовую независимость от родителей, но и, самое главное, должно было повысить мою самооценку и научить самостоятельности во всем, что касалось личной жизни.
Так как студенческий городок, в котором я учился, был сравнительно небольшим и поэтому в своем роде уникальным, найти здесь работу было непросто. Поэтому каждую пятницу и выходные я ездил в близлежащий город, тоже довольно маленький, но место для меня там как раз-таки нашлось: я подрабатывал в закусочной, ежедневно выплевывающей несметное количество различных гамбургеров, чизбургеров, багет, мафинов и других тому подобных представителей пищевой инженерии. А в остальные дни по вечерам стоял на рецепшене в местном спортивном зале, совмещая эту должность с обязанностями уборщика. Ну и представителя какой-нибудь "зеленой" организации, потому что ко всему прочему мне приходилось в буквальном смысле слова отрывать от сердца рулоны бумаги, которые использовались посетителями для того, чтобы протирать тренажеры. На мой взгляд, в этом не было ничего такого, но, видимо, наш главный менеджер по своей природе являлся настоящей жабой, потому что строго велел беречь их как последнюю заначку на черный день и если отдавать, то только после безжалостного боя со своей совестью. Оставалось только удивляться, как он до сих пор не задушил сам себя.
Сегодня была пятница, и я одновременно любил ее и ненавидел. Любил за то, что впереди какие-никакие, но выходные, а ненавидел за доклад, который нам задали подготовить за эти два свободных дня, потому что у меня они как раз были заняты. Вечером посетителей было больше обычного и мне приходилось крутиться, как даже не белке, а ежику, которого раскрутили как волчок и забыли привязать к чему-нибудь за ногу: я постоянно о что-нибудь ударялся и все время умудрялся налетать на кого-нибудь из ребят за стойкой, которые были заняты тем же, что и я, а именно выполнением заказов голодных и нетерпеливых клиентов. Для последних я бы сделал отдельную кассу под названием "обслужи себя сам, придурок". Нет, ну что за дурацкая привычка нервно постукивать пальцами или, напротив, хищно ловить глазами каждое твое движение, словно следователь, который только и ждет, когда же ты наконец попадешь впросак, чтобы не замедлить исправить твою ошибку.
Бросив быстрый взгляд на часы, я в досаде закусил губу: до конца рабочего дня еще оставалось часа три и то если нам вдруг не решат устроить дополнительный час незапланированной уборки.
Возложив пятнадцать гамбургерой на поднос, как на алтарь какому-нибудь обжорливому языческому божеству, я еле дождался, пока малолетний извращенец, не спускавший глаз с задницы Миранды, которая работала по левую руку от меня, наконец-то свалит к своим дружкам, дожидающимся его за одним из столиков. Наверное, им было не больше пятнадцати, но вели они себя подобно воробьям, которые в теплое время дня атаковали наших клиентов, желающий поесть на свежем воздухе: также нагло и шумно. А еще эти жадные взгляды на молоденьких симпатичных девушек... бррр... Я привычно удержался от того, чтобы не скривиться. Жаль, что делать замечания посетителям закусочной нам было категорически запрещено. Этот тот случай, когда "покупатель всегда прав".
Едва успев перевести дыхание, краем глаза я заметил, как ко мне подошел следующий человек из очереди.
- Двойной чизбургер и капучино, пожалуйста, - раздался вежливый мужской голос, и когда я поднял глаза, его обладатель улыбнулся. - Привет, Питер. Работаешь сегодня вечером?
Мое сердце пропустило удар, а в груди разлилось приятное тепло.
- Как обычно.
Я улыбнулся в ответ, пытаясь продлить это мгновение единения взглядов, но заказ был сделан и, если я не хотел получить выговор от старшего менеджера, шпионящего где-то там за спиной и провоцирующего нервную дрожь у новеньких на испытательном сроке, мне нужно было взять себя в руки, собраться и выполнить пожелание дорогого клиента.
Немного волнуясь, я вбил в кассовый аппарат необходимые данные, надеясь, что попадаю по правильным кнопкам. Озвучив цену, поспешно протянул ладонь, чтобы деньги не успели положить на стойку, а отдали мне прямо в руки.
Его пальцы оказались немного холодными, и это не вызвало у меня удивления, ведь по вечерам в конце апреля все еще было холодновато.
Теперь главное ни в кого не врезаться.
Я любовно положил на поднос теплый сверток, представляя, что лично участвовал в процессе его приговления, и поставил рядом горячий пенопластовый стаканчик с напитком. Снова окунулся в карие глаза, для которых в английском языке даже придумали подходящее слово "sweet", что дословно означает "сладкие", но это меня уже не удивляло, потому что более удачное определение придумать было невозможно.
- Осторожно, кофе горячий, - вежливо предупредил я, сияя как звезда на новогодней елке.
Он опустил взгляд и с легким удивлением посмотрел на стаканчик черного кофе. На его лице появилась улыбка.
- Спасибо.
Мне показалось, он хочет сказать что-то еще, потому что его губы снова приоткрылись, а в глазах застыло немного задумчивое выражение. Но он просто говорит "удачи", берет свой поднос, поворачивается ко мне спиной и удаляется-удаляется-удаляется... И в этот момент я его почти ненавижу за то, что он ушел.
Барт Фейзер - аспирант нашего института и по совместительству наш преподаватель, мечта половины студенток курса и герой моих подростковых грез. Высокий блондин с глубокими пронизывающими глазами цвета молочного шоколада, умный, воспитанный, остроумный, внимательный и сногсшибательно милый, но... всегда приветливо-отстраненный и следящий за дистанцией между собой и студентами. Но благодаря его существованию мне хотя бы было о чем мечтать на нудных лекциях или во время скучной смены в спортивном зале, когда занять себя особенно нечем и домой уйти тоже нельзя.
Я без энтузиазма приготовился повернуться к следующему клиенту, когда мой взгляд случайно упал на парня, мимо столика которого только что прошел Барт и который пялился в мою сторону с не меньшим интересом, чем я сам на своего преподавателя. Странный какой-то, мелькнула мысль, но едва я открыл рот, чтобы обратиться к невзрачной женщине среднего возраста, как меня пробрал холодный пот.
Глаза незнакомца по-прежнему смотрели на меня... или не такого уж незнакомца... Нет, я наверное просто переработал, и у меня начались галлюцинации.
- Простите, не могли бы вы повторить еще раз ваш заказ? - произнес я онемевшими губами, и сам не услышал собственного голоса.
Женщина напротив посмотрела на меня так, как будто я сам вдруг превратился в гамбургер на ножках, но все-таки снова открыла рот, и я всеми силами сосредоточился на том, чтобы поймать ее слова. И мне это, как ни странно, удалось.
Слава всем богам, она была последняя в очереди, и у меня появилось несколько секунд на передышку. И я использовал их, чтобы обратиться к Миранде.
- Мира, видишь вон того парня слева за вторым столиком, что ближе к выходу? - прошептал я ей на ухо, чувствуя, как хлопчатобумажная рубашка прилипла к спине, и, дожидавшись кивка, попросил, - Пожалуйста, скажи мне, что он на меня не смотрит.
- Не уверена, что тебе это поможет, - нахмурившись, с сомнением ответила она. - Потому что он не сводит с тебя глаз, по-моему, минут тридцать, с тех пор, как зашел. Я все собиралась спросить тебя о нем, но забегалась, сам понимаешь. А он кто? - в ее голосе прозвучало ничем неприкрытое любопытство, и у меня появилось совсем детское желание закрыть ей глаза ладошкой.
- А мне откуда знать? Судя по всему, какой-то больной, - раздраженно прошипел я, искоса поглядывая в его сторону. В этот самый момент объект нашего разговора поднялся из-за стола и направился в нашу сторону. - О нет, - простонал я, не обращая внимания на удивленный взгляд Миранды. - Мира, обслужи его. Я умоляю тебя.
- Но... - только и успела вымолвить девушка, когда я нарочно сбросил на пол коробку с оставленными посетителями чеками, и бросился за ней следом, приземлившись на четвереньки. Сжавшись, я принялся отупело ползать, собирая белые бумажные ленты и чутко прислушиваясь к тому, что происходит наверху.
- Добрый вечер, что желаете? - чересчур радостно спросила Миранда, готовясь выполнить очередной заказ, а заодно и выступить в роли защитницы обиженных и убогих. То есть меня.
Я напрочь забыл о том, как дышать.
- Здравствуйте, девушка, - произнес низкий, чересчур приятный голос. - Мне, пожалуйста, вашего коллегу - того молодого человека, который сейчас сидит под стойкой и старательно дергает вас за штанину, - и доверительно понизившись так, чтобы слышали только мы вдвоем, добавил, - Еще я предпочел бы, чтобы перед тем, как выйти ко мне, он бы разделся и вымазался в карамели, чтобы я мог слизать ее с него, увлажняя кожу слюной...
- Оу, - сдавленно выдохнула Мира, очевидно, не ожидавшая такого подвоха.
Не выдержав, я резко вскочил на ноги и, уперевшись руками в люминесцентную поверхность, перегнулся через стойку, злобно глядя прямо в насмешливые голубые глаза.
- Немедленно закрой свой паршивый рот, гнусный слизняк...
Внезапно за моей спиной раздалось громкое покашливание.
- Питер Эриксен, потрудитесь сейчас же объяснить мне, что здесь происходит, и почему вы разговариваете с клиентом в подобном тоне.
Голос старшего менеджера, а это именно он, был полон праведного возмущения и негодования.
Не отрывая от меня глаз, Рон беззвучно шевельнул губами так, чтобы я без труда угадал смысл его слов:
- Здравствуй, Пи-тер.

Если на свете и был человек, которого я действительно ненавидел, то он в данную минуту стоял прямо напротив меня и насмешливо улыбался.
Мысленно решив плюнуть ему в еду либо напиток, если он все-таки соизволит что-нибудь заказать, я заставил себя обернуться с приторной улыбкой на лице, внутренне дрожа от отвращения к самому себе. Наверное, я сейчас был похож на неказистую болонку, подобострастно выпрашивающую еду. У моей тетки была такая, она все время хотела есть и к тому же мучилась бессонницей, а это значило, что в любое время дня и ночи из кухни доносилось чавканье. И когда корм заканчивался, она приходила и умоляюще смотрела хозяйке в глаза, а если та спала, то начинала тихонько скулить. Вот и я, похоже, превратился в нечто беспомощное и зависимое от чужой воли.
Если посудить, мне не так уж и нужна была эта работа, но я был слишком гордым, чтобы уйти в такой неподходящий момент, тем более что, начав жить самостоятельно, очень хорошо усвоил, что чем меньше придаешь внимания временным неприятностям, тем меньшие последствия они для тебя имеют - как в прямом, так и в переносном смысле. Поэтому я решил постараться исправить ситуацию в свою пользу и даже уже было открыл рот, когда меня опередили:
- Позвольте мне объяснить, - заговорил Рон, обратив все внимание на себя. - Ваш работник ни в чем не виноват. Дело в том, что я сам попросил его назвать меня слизняком, нагло воспользовавшись своим положением клиента. В противном случае я пригрозил, что не стану ничего заказывать и пожалуюсь на него главному менеджеру. Вот эта милая девушка может подтвердить, - закончил он, едва заметно улыбаясь, причем совершенно не смущаясь откровенной абсурдности своих слов.
- Молодой человек, в таком случае я бы вас попросил найти другое место для развлечений, - недовольство менеджера теперь целиком и полностью переключилось на Рона, но это почему-то не принесло мне ни капли ожидаемого удовлетворения или хотя бы облегчения, ведь справедливость пусть частично, но все же восторжествовала.
- Прошу прощения и обещаю, что такого больше не повторится, - таким образом посчитав конфликт исчерпанным, Рон невинно хлопнул голубыми глазами, обращаясь к Миранде, которая от неожиданности вздрогнула. - Пожалуйста, мороженое с карамельным соусом, - на меня он больше даже не взглянул.
Ну и замечательно. Решив вести себя как ни в чем не бывало, я гордо удалился к соседнему кассовому аппарату и принялся за работу. Мне повезло, потому что за время, пока длилась вся эта неприятная ситуация, ко мне успела выстроиться очередь из что-то вечно орущих детишек, и их вечно чем-то озабоченных родителей. Мысленно выделив три пары и разделив всех детенышей по внешним признакам, я пришел к выводу, что дружные многодетные семьи решили устроить своим малышам перед выходными праздник и вывести их куда-нибудь побалдеть.
Выполняя общий заказ, я сначала обрадовался, что у меня появилось столько дел, которые просто не позволяли ни на секунду отвлечься и посмотреть по сторонам, потому что в противном случае мелочь разнесла бы стенд с игрушками, к которому жадно тянулись детские руки в то время, пока взрослые задумчиво пялились в наше меню. Но немного позже, занятый приготовлением десяти стаканчиков с мороженым, я всерьез пожалел о том, что не родился осьминогом. Я как раз заканчивал поливать их сиропом, когда многострадальный стенд не выдержал и, под восторженный писк с десяток писклявых голосков, рухнул вниз, разбрасывая пластмассовых героев мультфильмов по тускло-блестевшим плитам пола.
В такие дни я ненавижу детей. Им обязательно нужно что-то ломать, крушить, превращать в поломанную хрень, которой прямая дорога на свалку. И я почти восхищаюсь родителями, решающими завести больше одного оболтуса. Мы с сестрой, например, всегда ссорились из-за игрушек. Помню, как будучи маленькими, она заставляла меня играть с ней в куклы, причем мне всегда доставались самые страшные, на мой взгляд, а то и поломанные. Один раз она запустила кена в балконную дверь, и у него отвалилась нога, которую мы так и не смогли приделать обратно. И мне пришлось играть им, исполняя роль инвалида, потому что выбросить почти новую игрушку было жалко, несмотря на то, что родители обязательно купили бы новую. Вот и сейчас я чувствовал себя так, как будто мне досталась второстепенная роль в каком-то весьма посредственном спектакле под одним коротким названием "общепит".
Дождавшись, пока родители с детьми, подобно разрушающей волне, отхлынут от стойки, я махнул Миранде и остальным, давая понять, что справлюсь сам и, выйдя в зал, пошел на место крушения. Несмотря на популярность закусочной, у нас не было специальных работников, занимающейся уборкой помещения. Считалось, что мы должны все делать сами, каждый раз меняясь. И сегодня была моя очередь следить за порядком.
Прежде чем идти за щеткой, я присел на колени и принялся собирать то, что осталось от когда-то непобедимых героев. Те же игрушки, которые остались целы, малолетние вандалы успели растащить.
Кто-то опустился напротив меня, накрыв пол своей большой тенью, и перед глазами замелькали смуглые руки, помогая мне собирать пластмассовые "останки".
- Не стоит беспокоиться. Сам справлюсь, - буркнул я, чувствуя, как защекотало в носу.
Мне определенно не нравилось, как я реагировал на присутствие Рона. С нашей первой и последней встречи прошло почти два года, но воспоминания, еще вчера не имевшие для меня никакого значения, в этот момент почему-то обрели удивительную, даже ошеломляющую четкость и глубину, пробивая на глупые и странные эмоции.
- Я всего лишь хочу помочь, - сказал он спокойно, и я в который раз поразился тому, насколько сильно он изменился. Стал что ли более взрослым. И это было обидно, потому что сам я с горечью вынужден был признать, что за все это время почти ни капельки не изменился, а ведь у меня были такие грандиозные планы, например, когда-то я тешил себя мыслью, что если мы снова и встретимся когда-нибудь, то я обязательно проявлю себя как мудрый и уверенный в себе молодой человек, а не как что-то среднее между амебой и инфузорией-туфелькой. Никому не хочется застрять в детском возрасте и после нескольких, на твой взгляд, успешных лет не увидеть в себе желаемых перемен.
- Значит ты обратился не по адресу, потому что здесь не заповедник африканских обезьянок, где требуются волонтеры, - прошепелявил я, кусая внутреннюю сторону щеки.
- Значит поговорим, когда ты успокоишься и перестанешь себя вести как африканская обезьянка, которой отказали в справке на выезд из страны, - заключил Рон ровным голосом, поднимаясь и засовывая руки в передние карманы джинсов. К этому моменту мы уже как раз закончили с пластмассовой расчлененкой, и настала пора идти за щеткой.
Ну почему он единственный в мире человек, который всегда ведет себя как придурок и всего лишь парой слов умудряется довести меня до белого колена?!
Распрямившись, я завел руки за спину и зацепил пальцы за пояс форменных штанов.
- Будь я долбанной африканской обезьянкой, я бы стащил у тигров гранату и засунул тебе в штаны.
- Скорее обкуренной, - поправили меня невозмутимо, - потому что тигры в Африке не живут.
- Вот и вали тогда отсюда, - прошипел я, чувствуя, как кровь бросается в лицо, и не понимая, почему я ляпнул про тигров. Ну и вообще.
- Ага, только мороженое доем.
Развернувшись, Рон направился к своему столику. Даже отсюда я видел, как успела подтаять сливочная горка химического нечто.
Против воли взгляд зацепился за его удаляющуюся задницу, плотно обтянутую голубыми, слегка потертыми джинсами. И дальше пополз вверх, выделяя узкие бедра, тонкую талию, прямую как доска спину и широкие плечи.
Ну почему мы должны были встретиться именно сейчас, когда я стал думать о себе лучше, чем я есть на самом деле?
Закусив губу, я уныло побрел за щеткой, а потом под песню Мадса Лангера "Разбуди меня вовремя" стал сметать пенопластовые шарики и другой мусор, еще десять минут назад бывший космической лужайкой, на которой прекрасно проводили время мультяшные супер-герои.
- Еще не передумал отказываться от помощи? - я поднял голову и улыбнулся подошедшей Миранде. - Я освободилась и могу тебе помочь.
- Спасибо, но я уже почти закончил. - Пожав плечами, девушка отсалютовала мне ладошкой и собралась было уходить, когда я ее окликнул, - Эй, Мира, почему ты спросила, не передумал ли я?
- Разве это не очевидно? Потому что ты всегда все делаешь сам. - Преждеч ем продолжать, она заговорщицки понизила голос, - Но иногда быть таким независимым вредно, понимаешь, о чем я? Другие могут подумать, что ты прекрасно справляешься со всем сам и больше никогда не предложат своей помощи, даже тогда, когда она действительно не помешает.
Улыбнувшись, Миранда вернулась к себе, а я перевел взгляд на второй столик слева ближе к выходу. И совсем не удивился, когда он оказался пуст. И ничего не почувствовал: ни разочарования, ни сожаления. И даже смог себя в этом убедить. В самом деле, что бы он делал дальше? Пригласил бы меня на чашечку кофе? Так, потрепаться и вспомнить о былом? Но, самое главное, что бы я ответил?
Придирчиво оглядев чистый пол, я досадливо закусил обе щеки, удерживаясь от глупого желания выбежать на улицу, чтобы убедиться, что Рон действительно ушел.

У каждого, наверное, в жизни бывают эпизоды, связанные с конкретными людьми, за участие в которых нам так хочется поставить себе максимальное количество балов, но вся беда в том, что мы не книжные персонажи и как бы нам не хотелось быть во всем правильными и добренькими, как вечные герои сказок, мы все-таки остаемся простыми смертными. И просто не в состоянии переписать некоторые страницы своей жизни, потому что ни один из этих людей никогда не даст нам на это своего согласия. И не потому, что не хочет, а потому, что в его музее висят совсем другие картины.
Я пытался не думать о том, что было бы, если бы я повел себя иначе, ведь я так и не узнал, о чем со мной собирался поговорить Рон. В принципе, ничто не мешало ему сделать вид, что он меня не узнал. Или вообще сразу же уйти, не обнаруживая себя, и в этом случае я никогда бы не узнал, что он находился совсем рядом. Вполне в его духе было подойти ко мне как ни в чем не бывало и перекинуться парой случайных, до безобразия пустых слов: "О, неужели это ты? Ну привет. А я тебя и не узнал сразу, столько времени прошло. Как поживаешь? Ааа, все еще учишься. Да у меня все отлично... Ладно, удачи тебе в учебе и привет сестре. Пока". Но самым неприятным для меня оказалось другое открытие: получалось, что в его присутствии я вел себя как капризная барышня или закомплексованный подросток. И я мучительно этого стыдился, можно даже сказать - переживал.
Ну вот почему с другими у меня получается быть хорошим мальчиком, воспитанным и доброжелательным, а при нем я становлюсь озлобленным, мелочным и самому себе противным? И чувствую себя ничтожеством, чего никогда раньше со мной не бывало.
Вздохнув, я почесал ручкой за ухом и поднял глаза на преподавателя по международным отношениям, который вот уже полчаса рассказывал аудитории про разные виды "старинга" или взглядов. И самолично демонстрировал, как можно пялиться на человека так, чтобы вызвать у него негативные эмоции, либо, наоборот - деликатно выразить свою заинтересованность и желание пообщаться поближе. На мой взгляд бессмысленная для будущего бакалавра информация. Мы еще с пеленок учимся различать намерения окружающих по выражению глаз, и вряд ли тема сегодняшней лекции станет для кого-то открытием. Только жалко потраченного времени. Лучше бы я эту лекцию со спокойной совестью проспал, потому что в последние дни я катастрофически не досыпал. Во-первых, из-за работы. Во-вторых, из-за доклада, который с горем пополам, но кое-как написал. И, в-третьих, по вине сестры, которая приставала ко мне все выходные с настойчивой просьбой помочь ей в выборе обручального кольца.
Я вообще не понимаю ее жениха. Ну, кроме того, что он догадался сделать предложение такой несерьезной особе, как Кейт, он к тому же позволил ей самой выбрать кольцо, вместо того, чтобы преподнести его как полагается с сюрпризом и всякой мишурой. И тем самым избавив меня от лишней головной боли. А так-как у моей сестры был еще более своеобразный взгляд на вещи, она решила купить кольцо не в обычном ювелирном магазине, а заказать по интернету, причем при моем непосредственном участии, благодаря чему мне пришлось все свободное от работы время провести за поиском подходящих сайтов, ссылки на которые я ей после скидывал в Скайп, предварительно поставив статус "не в сети", чтобы она меня до поры до времени не отвлекала.
Подавив зевок, я усмехнулся, случайно натолкнувшись взглядом на свою одногруппницу, сидевшую на том же ряду, что и я. Зевая, та широко открыла рот и даже не отвернулась, продолжая по-прежнему смотреть на преподавателя, который, непреднамеренно глянув в ее сторону, аж запнулся от неожиданности. Фыркнув, я опустил голову и продолжил закрашивать клеточки в тетрадке. Никогда не понимал, как можно позволить себе нечто подобное при свидетелях. И, наверное, не всегда такое проявление свободы можно объяснить отсутствием комплексов. Скорее, отсутствием воспитания.
На этой мысли я вспомнил о своем вчерашнем поведении и в который раз мучительно покраснел, надеясь, что уже к вечеру эти воспоминания хотя бы частично выветрятся из моей головы и не будут так настойчиво лезть в мысли, снова и снова заставляя чувствовать себя капризным истериком.
Но мне недолго оставалось скучать: преподаватель наконец-то объявил перерыв, и это был хороший повод, чтобы пойти проветриться. На выходе из аудитории я задержался, чтобы переброситься парой слов со своими союзниками в лице моих сокурсников Джейсона и Билла.
- Хэй, вы в столовую собираетесь?
- Нет, мы лучше пойдем покурим, - ответил Джейсон, доставая из заднего кармана джинсов сигареты. - Ты с нами?
- Неа, пойду схожу за кофе. Вам взять? - Мы вместе вышли из кабинета и пошли по коридору.
- Давай. Один черный, а второй с молоком и сахаром, - Билл взял у друга протянутую сигарету. - Какие планы на вечер? В клуб собираемся?
- Не знаю, можем сходить, - я пожал плечами, отсчитывая мелочь.
- Я тогда позову с нами Анетту с подругами, как в прошлый раз, - приостановившись перед прозрачной дверью на улицу, которую для него придержал Билл, Джейсон извлек из другого кармана мобильный. - Как обычно в двенадцать?
- Ага, - кивнул я. - Ладно, я побежал, а то не успею, - махнув рукой, я сделал шаг вперед по направлению к лестнице.
- Давай, - кивнул Билл в ответ с зажатой в зубах сигаретой, и от запаха дыма у меня неприятно потянуло в животе.
Я отвернулся и пошел прочь, засунув руки подмышки, чтобы согреть неожиданно похолодевшие ладони. Из закрывающейся двери повеяло сквозняком и все тем же дымом. Я на ходу зажмурился, сморщив нос, как будто мне на язык попало что-то горькое. Сердце забилось сильнее, и мне пришлось дышать чаще, потому что кислорода в легких уже не хватало: они заполнились никотином, воскрешая картинки из прошлого. И это притом, что я намеренно не ускорял шаг, стараясь идти спокойно и неторопливо, как будто время дня меня одного резиновое.
Наверное, я был слишком сосредоточен на своих внутренних ощущениях, потому что заметил Барта только тогда, когда мы едва не столкнулись нос к носу.
- Привет, Питер, - улыбнулся мне самый лучший в мире преподаватель, и на душе сразу же потеплело, словно ее затопило теплым молоком с медом.
- Здравствуйте, - я приостановился, улыбаясь в ответ, и отбрасывая непрошеные мысли о том, что веду себя рядом с ним прямо как романтичная школьница из какой-нибудь японской дорамы. В конце-концов он мой учитель, тем более мужчина, о вкусах которого я ничегошеньки не знаю... ну разве что гастрономических.
- Куда это ты так торопишься? Неужели в библиотеку? - пошутил Барт, пристраиваясь рядом со мной и вопросительно приподнимая светло-русые брови. Дальше мы пошли уже вместе.
- К сожалению, у меня сегодня не библиотечный день, а лекции. Сейчас перерыв и я решил сходить за кофеином.
Библиотечным днем у нас в институте назывался определенный день в неделю, когда в расписании не было занятий, потому что считалось, что этот день мы должны посвятить самостоятельному изучению материала. Но для большинства студентов он конечно же проходил как обычный выходной, и все преподаватели об этом знали.
- Значит, у тебя не больше десяти минут?
- Уже четыре, - чистосердечно признался я, немного удивившись столь неожиданному вопросу.
- Вот значит как, - задумчиво протянул Барт. - А я хотел предложить тебе посидеть в кафетерии...
Я определенно точно слышал звук своей отвалившейся челюсти. Мысли заметались в голове, словно осы, и я выпалил первое, что пришло на ум:
- А давайте вечером сходим куда-нибудь вдвоем?
И только когда вопрос прозвучал, и слова увязли в воздухе как комарики в смоле, я понял, что ляпнул.
Барт замедлил шаг, пока совсем не остановился, затем повернулся ко мне и внимательно посмотрел в глаза. Под его изучающим взглядом внутри все замерло, и было такое ощущение, что даже одного слова или выдоха достаточно, чтобы сердце оборвалось и ухнуло куда-то вниз на дно живота.
- Я не могу, - медленно ответил он спустя, как показалось мне, целую вечность. - Сегодня вечером я занят, но если мы можем перенести нашу встречу на какой-нибудь другой день... - и он замолчал, позволяя вопросу повиснуть между нами и заполнить очередную неловкую паузу.
Еще до конца не веря в реальность происходящего, я робко предложил:
- Давайте тогда, когда вам будет удобнее.
Очередная фраза, претендующая на приз "провал года". Похоже, мое смущение уже зашло дальше некуда, потому что я начинал чувствовать себя как на приеме на работу, когда нужно договориться с потенциальным работодателем о времени интервью. Или как со строгим преподавателем, к которому собрался на пересдачу. Ужас.
- Во вторник?
Барт мягко и до того обворожительно улыбнулся, что ко мне каким-то образом вернулась вера в себя, и я подумал, что, возможно, все не так уж плохо. В конце концов в неофициальной обстановке людям свойственно вести себя иначе, нежели в рабочее или учебное время. И стоит только нам узнать друг друга получше, как вся неловкость исчезнет сама собой.
- Во вторник, - подтвердил я, улыбаясь в ответ.
- Тогда до встречи во вторник, - повторил он и, задержавшись на мне глазами немного дольше обычного, Барт кивнул и, отвернувшись, пошел дальше по коридору.

А я проводил взглядом его тонкий, худощавый силуэт, любуясь развитыми от занятий плаваньем плечами, тонкой талией и... тут уж я был прямо-таки вынужден смущенно отвести взгляд и признаться самому себе, что задница у него тоже что надо. И что я за человек такой?
Хлопнув себя по лбу, я развернулся и, скользнув невидящим взглядом по красному боку кофейного автомата, пошел обратно. И только придя в аудиторию и усевшись на место, вспомнил, что так и не купил кофе. Но нисколько не огорчился. Спать больше не хотелось. Вместо бездумной раскраски тетрадных листов я просидел до конца лекции, глупо улыбаясь, за что получил замечание от преподавателя, чей вопрос, и последующие три попытки озвучить его же, умудрился все четыре раза прослушать. Но и это меня ни капельки не огорчило. И даже предстоящая вечерняя смена в спортивном зале уже не воспринималась, как унылые часы просиживания на рецепшене и бомбардировки автомата с шоколадками и напитками, а как приятное время, которое я смогу потратить на строительство упоительных фантазий на тему будущего свидания.
Как обычно по вечерам в спортивном зале собралось много народу и почти все тренажеры оказались заняты. Наибольшей популярностью у посетителей пользовались велотренажеры, силовые тренажеры и беговые дорожки: как только какой-нибудь из них освобождался, его тут же спешили занять, причем зачастую не на стандартные десять-пятнадцать минут, а минимум на полчаса, наверное, дабы растянуть "удовольствие" от тренировки, ведь подобные тренажеры легко позволяли менять режим на расслабляющий, который давал возможность выровнять дыхание и отдохнуть, а потом приняться изводить себя и тренажер с обновленными силами. Наименьший спрос был на гребные тренажеры и степперы, поэтому они чаще всего пустовали, а если на них и обращали внимание, то совсем на короткое время. Я не совсем понимал, почему тот же бег считается полезнее подъема по лестнице, но факт оставался фактом: популярность была на стороне педалей и крутящейся ленты, по желанию приподнимающейся и опускающейся так, чтобы у тебя создавалось впечатление, как будто ты бежишь по рельефной местности.
Несмотря на довольно большую плотность гомосапиенса на единицу площади, мне приходилось скучать, облокотившись на стойку и нервно постукивая носком кроссовка об пол: благодаря автоматизированной системе, все, что оставалось сделать клиенту перед тем, как начать физически и морально третировать себя и свое тело, это провести клиентской карточкой через специальный считыватель, стоящий тут же в виде маленькой темной коробочки (ага, прямо черный ящик какой-то). Еще перед тем, как приступить к своей смене, я обошел весь зал и убедился, что бумажных рулонов везде достаточно, точно также как и дезинфизирующего раствора (и то, и другое размещались на специальный подставках по всему периметру, так, чтобы посетителям не приходилось бегать и за тем, и за другим с одного конца помещения в другой).
Меланхоличную песню "Тайм" Троэлса Густавсена сменила более оживленная композиция Пинк, и я немного повеселел. На экранах, развешанных по стенам, как раз подходила к концу передача "Званый ужин", где разные знаменитости приглашали к себе в гости других знаменитостей и самолично готовили для них, после чего наступала очередь другого гостя пригласить всех к себе и так до тех пор, пока все пять человек не потешат свое самолюбие и не "побалуют" друг друга своими кулинарными шедеврами.
В сегодняшнем выпуске принимающей стороной был какой-то популярный местный художник, которого я конечно не знал, потому что не особо интересовался живописью. Оставив своих гостей сплетничать в гостиной, он готовил на кухне, фланируя по ней в фиолетовом плюшевом костюме, даже не закатав рукава. Причем в его движениях сквозила явная неловкость, которая ощущается, когда тебя заботит не то, чем ты в данную минуту занят, а мысли о том, как бы не запачкаться. Вообщем, выглядел он довольно нелепо. Я с ухмылкой наблюдал за тем, как выпендрежный художник, наколов на вилку, поднимает с пола большой кусок упавшего мяса и, положив его на противень и приправив, отправляет в духовку. И каждое его движение провожает грустный взгляд черно-белого кота, так кстати оказавшегося поблизости и, очевидно, привлеченного запахом свежего мяса. Хорошо хоть, что "повар" предварительно помыл мясо под водой, хотя все равно его гости ни о чем таком не подозревают. На этой мысли я злорадно усмехнулся: так им и надо. Нечего перемывать косточки человеку, у которого вы в гостях. Неужели нельзя найти другие темы для разговора? Вот некрасиво это - обсуждать за спиной.
Не удержавшись, я скривился. Что-то такое нашло на меня, что захотелось попридуриваться. Ну, иногда находит всякая дурь, особенно когда заняться совсем уж нечем.
- Финики-феники-плюшки, - произнес я с выражением и только тогда заметил краем глаза расплывчатую фигуру. Чисто машинально ойкнув, я повернулся в ее сторону. И не поверил своим глазам.
- Чау, - выдохнул мой персональный кошмар во плоти, глядя на меня с таким удивлением, словно я стою посреди многолюдной улицы, напялив розовую обтягивающую майку, и раздаю пригласительные флаеры в ночной клуб под неоднозначным названием "Голубая лагуна". И вот один из них впихнул ему прямо в руки. Из жалости. - А я и не знал, что ты здесь работаешь, - зачем-то добавил Рон, придя в себя, как будто это и так было не очевидно, судя по его реакции.
Конечно, первым моим порывом было завизжать на весь клуб дурным голосом, предварительно схватив его за грудки белой майки: Ты за мной следишь, подонок?! - но, очень быстро осознав всю глупость подобного обвинения, я захлопнул рот и, немного подумав, все же недоброжелательно прожурчал:
- Что ты здесь делаешь?
- Решил немного улучшить свою физическую форму, - пояснил он как-то снисходительно и пожал плечами. - Давно не занимался спортом.
- Ясно, - поджав губы, я медленно прощупал его взглядом с ног до головы, подобно полицейскому, пытающемся уличить подозреваемого во лжи.
Так, и что тут у нас? Шорты цвета хаки и майка. А под всеми этими тряпками натренированное смуглое тело с плавными изгибами выпуклых мышц, заметно обозначавшимся под мягкой тонкой тканью. Кому-кому, а вот ему явно улучшать нечего, - с какой-то мелкой злобой подумал я, останавливаясь взглядом на его лице. Я всегда восхищался людьми, серьезно занимающимися спортом, ведь регулярные тренировки требуют недюжинной силы воли. И только они позволяют добиться действительно хорошего результата, отпечатываясь в памяти мышц, и даже если потом человек по каким-то причинам перестает заниматься физическими нагрузками или делал это редко, то его тело все равно продолжает выглядеть подтянутым и радовать глаз приятными формами. Я же никогда не находил в себе достаточно сил и упрямства для подобного подвига во славу своей красоте, здоровью и молодости, разве что периодически пробовал подсадить себя на утренние пробежки, которые изначально были обречены на провал, ведь я был и оставался самой натуральной совой.
Странно, что мы встретились снова, тем более здесь. Больше всего на свете мне против ожидания хотелось не убить его, а расспросить, как он вообще уже дважды оказался на моей "территории", и что делает в этом городе, но я просто не мог перешагнуть через свою обиду и гордость, проявив по отношению к нему хотя бы какой-нибудь интерес. В конце концов это было унизительно - интересоваться его жизнью после того, чем закончилась наша первая встреча почти два года назад.
- В прошлый раз на твоем месте была симпатичная девушка. - Каков нахал. - Она дала мне бланк, который я заполнил, и пообещала, что сегодня будет готова моя клиентская карточка, - заговорил Рон снова, слегка нахмурив брови и сделав это абсолютно неосознанно, словно мое поведение его чем-то... удивило? Огорчило?.. Разочаровало?
- Сейчас посмотрю, - опустив глаза, я принялся рыться в коробке, заполненной наверное по меньшей мере десятком новых карточек: перед преддверием лета у занятых ленивцев начинался ажиотаж, и многие записывались в спортзал ради нескольких весенних месяцев, за которые надеялись привести себя в приличный вид перед отпусками и посещениями пляжа.
- Лидермен? - небрежно поинтересовался я, таким образом ясно давая понять этому пришельцу, что не то что фамилию его не помню, но даже имя. Круто я, да? Прямо как настоящий придурок, учитывая тот факт, что забыть его имя я уж точно никак не мог, даже с моими выдающимися способностями склерозника.
- Лидерман, - невозмутимо поправили меня.
Я молча положил перед ним синий пластиковый прямоугольник и ткнул пальцем в считыватель:
- Каждый раз перед началом суешь вот сюда, понятно? - потом догнав, какую чушь сморозил, быстро исправился, с ужасом чувствуя, как загораются уши и шея. - В смысле проводишь.
Не совсем уверен, зачем я это сделал, но, едва договорив, я тут же схватил его карточку и наглядно продемонстрировал, что правильно всунуть или провести - это не такая уж легкая задача: с первого раза карточка не считывается, и машинка пищит, возмущенно мигая красной кнопочкой. Сцепив зубы, я пробую второй и третий раз, пробую по-разному (и быстро, и медленно), но ничего не получается.
Что за черт?! Всегда ж выходило! Да что это получается-то?? Что я теперь и всунуть как надо не могу??
Внезапно взяв меня за запястье перед началом очередной попытки осрамиться, Рон второй рукой вынул из моих тут же ослабевших пальцев карточку и провел через аппарат, который тут же восторженно запищал и загорелся зеленым.
- Вот так? - спокойно спросил Рон, хотя и ежу понятно, что он все сделал правильно.
- А как иначе? - риторически пробурчал я, угрюмо кивнув, и отвернулся, показав таким образом, что наше общение исчерпало себя. Но, очевидно, кто-то здесь придерживается совершенно диаметрального мнения.
- Как насчет небольшой экскурсии по залу? - донеслось у меня из-за спины. - Это ведь твоя работа?

Мне не остается ничего другого, только как повернуться обратно.
- Да, это моя работа, - зачем-то повторил я, встречаясь с голубыми глазами, и заметил, что Рон улыбается: уголки его губ слегка приподняты к верху, обозначая на щеках ямочки, но это не просто обычная улыбка. Он смотрит на меня с таким видом, словно я какой-нибудь левый клоун, которого сняли на праздник, и вместо того, чтобы веселить, он бездарно кривляется, вызывая к себе недоумение публики, напополам с жалостью.
Опять эта знакомая насмешка. И это заводит, но не в том смысле, с которым чаще всего употребляют это слово.
Внутри поднимается какое-то темное чувство, щекоча кисточкой кожу на спине в предвкушении... мести? А ведь он явно не новичок в данном вопросе и должен знать, какие тренажеры для чего используются. Я уже не говорю о том, что на каждом имеется поясняющая картинка, а специальный экран, являющийся его частью, отображает простые инструкции по эксплуатации. Просто тыкай пальцами, настраивая тренажер под себя. Ничего изобретать не надо. Но если Рон хочет позабавиться, заставляя меня побегать вместе с ним по залу, то ему же хуже. Или ему просто нравится меня дразнить? Неважно. В любом случае я тоже не из оригами сложен и так легко не сдамся.
Ну смотри у меня.
- Пошли, - бросил я, нацепив на лицо фальшивую улыбку палача, приглашающего свою жертву в пыточный зал и при этом даже не старающегося ее разубедить, что у этого маршрута может быть какой-нибудь другой пункт назначения. Зачем зря стараться, когда и так понятно, что я его ненавижу?
В этот момент как раз освобождается одна из дорожек, и я радостно пру к ней.
- Вот, становись, - подождав, пока он сделает так, как я сказал, я начинаю его просвещать, одновременно нажимая кнопки на дисплее, так сказать, для наглядности. - Сначала ты указываешь режим... Вот, можно выбрать обычный режим, более интенсивный, бег по неровной местности, но мы выберем бег в гору... Так, дальше вводишь свой вес, возраст и время тренировки... Хм, - не спросив, я поставил сто двадцать-сорок пять-тридцать. Да, это было глупо. На месте Рона любая девушка обиделась бы такому заметному преувеличению, но, во-первых, он был парнем, а, во-вторых, мои жалкие попытки не могли у него вызвать серьезную обиду или злость, разве что уже привычную насмешку. Ведь это был Рон. Но я не мог удержаться от мелкой пакости. - И, наконец, остается набрать скорость... - я с удовлетворением наблюдал, как быстро ускоряется дорожка. - Пока не попробуешь, не узнаешь, что именно из себя представляет каждый тренажер, - добавил я, следя за выражением его лица. Теперь уже один уголок его губ кривился, обозначая самую настоящую усмешку, а ведь я еще с самого начала подозревал, что так и будет. Он просто смеется надо мной.
Бежать по подъему было всегда тяжелее, чем по прямой плоскости, но Рон хорошо держался. Прошло десять минут, во время которых он несколько раз бросал на меня вопросительные взгляды, явно ожидая, когда я на него насмотрюсь и решу, что пора переходить к следующему тренажеру. В принципе, я и сам не знал, зачем заставляю его заниматься этим, хотя он в любой момент мог остановиться. Но почему-то не делал этого, позволяя мне и дальше строить из себя никчемного инструктора. Я совсем не ожидал от него такого послушания.
- Ладно, пошли, - проворчал я, останавливая дорожку.
А на что, собственно, я надеялся? Все-таки здесь спортивный зал, а не пыточная камера: встаньте сюда, теперь закрепим вам ручки-ножки и опробуем вот эту замечательную плеточку с импозантными шипами. Ну как, ощущения зашкаливают?
- Обычно люди протирают после себя тренажер, но некоторые делают это и до начала работы с ним, - просияв, я схватил раствор, оторвал кусочек бумаги и, повернувшись к Рону, пшикнул. Раза три. Мимо салфетки. То есть прямо на его майку.
Пятна уж точно не останутся, но никому не приятно вонять антисептиком.
Он молча разглядывал свою майку. Секунды три. А потом взял свою бутылку, на треть заполненную водой, неторопливо открутил крышку, глядя мне прямо в глаза, поднял руку над моей головой и перевернул бутылку.
- Ты!.. - неверяще выдохнул я, ощущая, как прохладные струйки бегут по лицу, шее и впитываются в ткань, делая ее влажной, липкой и неприятной телу.
- Я? - подсказал Рон, закручивая пресловутую крышку и зажимая пустую бутылку под мышкой.
Я был на грани. Еще чуть-чуть и я бы набросился на него с кулаками. Почти за два года я так и не научился драться, но вот поцарапать мог, как следует разукрасив эту самодовольную рожу. Но, во-первых, с момента нашего знакомства я повзрослел, хотя, возможно, это и не было видно со стороны. А еще я научился держать себя в руках. И случай в закусочной не считается. Во-вторых, я был на работе. Случай в закусочной не считается! Поэтому я кое-как взял себя в руки и спокойно констатировал, вытирая лицо салфеткой:
- Ты труп.
Круто развернувшись, я пулей вылетел из зала на лестничную площадку и спустился на первый этаж, где располагались шкафчики. Я всегда хранил запасную футболку. Наверное, эта привычка невольно закрепилась со мной еще с детского сада. С другой стороны мне уже пару раз случалось нечаянно проливать на себя кофе или шоколадный напиток, к которому я испытывал непреодолимую тягу. Если бы не моя врожденная неуклюжесть, то со студенческими годами у меня бы были связаны зачастую приятные воспоминания.
Переодевшись, я вернулся обратно, сжимая зубы от до сих пор кипевшего внутри негодования: да как Рон мог повести себя подобным образом? Кто дал ему право мало того, что портить мое личное имущество, так еще и унижать на виду у всех? Нет, на этот раз этот поступок не сойдет ему с рук, уж я-то об этом позабочусь. Точно, я заставлю его заниматься с силовым тренажером, а прежде настрою его на максимальный вес! Конечно, никто на свете не заставит Рона поднимать непосильные тяжести, но этот придурок такой же упрямый и самолюбивый как и я, так что если постараться взять его на понт...
На этой мысли я злорадно ухмыльнулся, представляя, как от напряжения покраснеет его лицо, а на руках вздуются рельефные мышцы. На тех же самых руках, которые так крепко и одновременно бережно сжимали меня в порыве страсти... Подавившись слюной, я согнулся пополам и закашлялся. На глазах выступили слезы. Наверное, мне понадобилась целая минута, чтобы прийти в себя.
Прочистив горло, я выпрямился и поплелся в сторону кофейного автомата. Он располагался рядом со стойкой. Подождав, пока машина выплюнет последнюю дегтевую каплю, я забрал стаканчик, смочил связки и пошел туда, где оставил Рона, но, отыскав его глазами, я во второй раз за последние пять минут замер, глядя, как он как ни в чем не бывало любезничает с какой-то блондинкой. Вернее, она была не какая-нибудь, а постоянной клиенткой клуба, поэтому я конечно же знал ее. Она регулярно посещала спортивный зал, что выдавало в ней девушку упорную и независимую, и давало веские основания для уверенности в своей внешней привлекательности. Лучше всего она представлялась в какой-нибудь милой и баснословно дорогой кафешке на юге Франции в прелестном коротеньком платьице, выгодно подчеркивающем достоинства фигуры, в окружении таких же ухоженных подруг и с маленькой нервной собачкой под мышкой. Моя сестра называла таких - градусник. А на улице ее должен был ждать вот такой заметный парень на мотоцикле и непременно в кожаной куртке. Рон явно был в ее вкусе.
Тоже мне, развели здесь романтический каламбур. Только амуров и не хватает, и чтобы обязательно висели над головами: с его стороны - в голубой тунике и парике, с ее - в розовом. Сделав глубокий вдох, я подошел поближе и деликатно вклинился между ними, в смысле - между блондинкой и Роном.
- Розалинда, отлично выглядишь. Впрочем, как и всегда, - льстиво запел я, прерывая оживленный диалог. - Вижу, ты уже познакомилась с новеньким. - Ну прямо как в детском саду. Еще немного и у меня сведет зубы от приторной сладости, так и сочившейся сквозь собственный голос.
- Привет, Пит, - поздоровалась она. - Да, мы как раз говорили о частоте и интенсивности эффективных тренировок. И я рассказывала Рону, что для того, чтобы оставаться в тонусе, мне приходится посещать зал четыре раза в неделю во все дни кроме четверга и выходных, - переведя взгляд на него, она мило улыбнулась.
Сейчас, стоя с ней совсем рядом и глядя в ее лицо, я не мог избавиться от элементарного восхищения. Ее глаза были не просто голубыми, черты лица - правильными, а цвет кожи - нежным. Большая доля ее обаяния принадлежала безупречной улыбке или еще звездной, как называла ее Кейт. Добавьте к намечающемуся образу черные густые ресницы и очаровательный аккуратный носик и вы поймете, почему она напоминала мне самую настоящую принцессу из сказки. К такому типу девушек невозможно испытывать ничего, кроме умиления, симпатии и желания сделать все, только чтобы доставить ей радость. Наверное, вот для таких принцесс и совершаются подвиги, когда одна улыбка уже сама по себе является достаточной наградой, чтобы терпеть любые лишения.
Сморгнув наваждение, я мотнул головой и вздрогнул от низкого голоса: он как будто прозвучал над самым моим ухом, настолько близко мы стояли:
- А я говорил Линде, какие здесь замечательные инструкторы, - улыбнулся Рон, глядя на меня с довольством Чеширского кота. - Настоящие профессионалы, которые при необходимости всегда помогут и проконсультируют по любому вопросу.
Вот значит как: пока я задыхался и едва не умер, эти двое мило беседовали и успели перейти на дружеские сокращенные варианты имен. Рон и Линда - какая прелесть. Тьфу!

- Да, мы всегда готовы прийти на помощь, - натянуто выдал я слоган грызунов-спасателей из Диснеевского мультика. Сейчас меня стошнит от собственного благородства. - Извини, но так-как он у нас в первый раз, - я кивнул на "него", - я должен ему все здесь показать.
- Нет проблем. Если ты занят, то это могу сделать я, - ответила Розалинда, и это предложение прозвучало настолько естественно, что я не сразу нашелся с возражениями, поэтому Рон почти меня опередил:
- Почему бы и...
- Нет, - реабилитировался я и тут же попытался смехом сгладить резкость своего тона. Но смех у меня вышел тоже каким-то резким. Ладно, не важно. - Ты как никак наша клиентка и пришла сюда заниматься, поэтому мы дольше не будем тебя отвлекать. В конце концов, это моя работа и мои обязанности: образовывать неспортивные массы и делать из таких вот неандертальцев спортсменов. Звездой спорта он, конечно, в своем возрасте уже не станет, - скептически протянул я, - Но вот как только скинет пару тройку лишних килограммов, так сразу сможет обновить свой гардероб на более современный.
Едва не закашлявшись от своего сухого смеха, я подхватил Рона за локоть и потащил в противоположном направлении, мимолетом удивляясь такой покладистости с его стороны. Вот ведь гад, пришел сюда крутить шашни у меня на глазах и нисколько не комплексует по этому поводу.
- Значит так, - прошипел я, толкая его в угол у выхода из зала. Вернее, я попытался это сделать, для чего мне пришлось в буквальном смысле слова напереть на него грудью, таким незамысловатым способом намекая сделать два шага назад прямо по направлению к заранее запримеченному углу. - Ты перестаешь пудрить людям мозги и занимаешься в домашних условиях. На худой конец бегаешь по утрам или в любое другое удобное для тебя время. Здесь, - я выразительно повел глазами, - ты появляешься только по выходным, потому что в эти дни я не работаю и...
- А как же другие дни? - перебил Рон, скрещивая руки на груди и глядя на меня с донельзя довольным выражением, как будто я сделал или сказал что-то, что было ему приятно.
- Н-ну... По этим дням у нас занимаются только дети, женщины и пенсионеры. А ты не подходишь ни под одну категорию, - ляпнул я первое, что пришло в голову. В самом деле - ну не мог же сказать, что против того, чтобы он завязывал отношения с привлекательными посетительницами спортзала. В конце концов люди приходят сюда заниматься своей физической формой и здоровьем, а не построением семьи. И в мои прямые обязанность входит проследить за тем, чтобы ничто им не мешало в этой достойной цели.
- Да? В первый раз об этом слышу, - ответил он, всем своим видом давая понять, что ни секунды мне не поверил. Вот ведь упертый баран.
В этот момент кто-то выходил, и я посторонился, пропуская его, и едва не пролил на себя кофе. Рон неожиданно благородно придержал меня за руку, увлекая в сторону, и сам подвинулся, словно освобождая для меня место. Я чисто машинально позволил ему сделать это и опомнился только в углу. Шаг ко мне и вот я уже стою между ним и стенкой, и от всего зала меня закрывает его спина.
Встав еще ближе, он уперся ладонью в стену над моим плечом и, гипнотизируя взглядом, тихо сказал, заглядывая мне в глаза:
- Пит, нам нужно поговорить. Во сколько ты сегодня заканчиваешь? Я могу подождать.
- Я н-не знаю. Да не прижимайся ты так! Что подумают люди? - я положил свободную руку ему на грудь, стараясь отпихнуть в сторону, но у меня, конечно же, ничего не получилось.
- Ты не ответил на мой вопрос.
Это был уже шантаж. Он ведь прекрасно понимал, что я не могу стоять здесь и "играться" с ним до бесконечности, тем более по-прежнему держа в одной руке стаканчик с кофе.
- Хорошо-хорошо, хотя я действительно не понимаю, о чем нам с тобой говорить. Мы закрываемся еще только через три часа, так что тебе нет смысла ждать. После я договорился пойти с друзьями в клуб. Давай встретимся там, ладно? - более неподходящее место для приватных бесед было трудно найти, уж я-то знаю.
- Ладно, - повторил он, отстраняясь. И, развернувшись, пошел обратно.
- Эй, ты куда? - позвал я шипящим шепотом. Не знаю зачем позвал и почему шепотом.
Не останавливаясь, Рон на ходу продемонстрировал мне членскую карточку, вытянув над головй руку с синим прямоугольником.
Поскрипев зубами, я вернулся к своему месту за стойкой, на ходу прихлебывая едва теплый напиток. Я убеждал себя, что у меня просто не было другого выхода, кроме как пойти на ожидаемую уступку, но все равно не мог перестать придумывать убедительные причины отказаться от встречи.
Проведя на тренажерах чуть дольше часа, Рон наконец-то соизволил удалиться, предварительно задержавшись у меня перед глазами. Предвидя вопрос, я заранее нацарапал на бумажке название клуба, его адрес и время встречи. И подсунул ему под нос, положив на столешницу со звучным шлепком, точно прибивая назойливое насекомое. И в ответ получил усмешку.
Мы оба не изменяли своим традициям.
Я закрыл зал в половину одиннадцатого и, включив сигнализацию, заторопился по дороге к центру. На улице было темно. Редкие фонари почти не давали никакого света, но этот путь был мне очень хорошо знаком, поэтому я не испытывал никакого дискомфорта почти в полнейшей темноте. Всунув руки в карманы джинсов, я быстро шел, считая свои шаги от одного поворота до другого.
До клуба, который располагался на одной из центральных улиц, было минут двадцать ходьбы, но каждый раз, в зависимости от настроения и погоды, эти минуты либо растягивались на самые долгие единицы времени, либо пробегали удивительно быстро, словно по волшебству. Сегодняшний вечер был приятным исключением за последние пару недель: не холодным, но в меру ветренным, тихим и непривычно расслабляющим, утопающим в весенних запахах сырой, от растаявшего снега и частых дождей, земли и первой зелени. Лицо обдувало приятным ветерком, из которого буквально сочилась ночная влажность. Одуряюще пахло какими-то декоративными цветами, понасаженными на клумбе перед полицейским участком. За ним следовала маленькая церковь. Ее витражные окна охватывало слабое свечение от пламени свечей, зажженных внутри. И снаружи на их свет, окрашиваемый цветным стеклом, падали темные кривые тени от веток деревьев, обособленно стоящих рядом со зданием как молчаливые сторожи.
На меня накатила странная меланхолия. Хотелось присесть на каменный бордюр и не двигаться, слиться с пустынной улицей и ее "обитателями". Да уж, лучше настроеньица и не придумаешь для похода в увеселительное заведение. Если бы не договоренность, то я бы просто позвонил Джейсону и Биллу, и сказал, что не приду, а потом повернул в сторону дома и, добравшись до своей скромной однокомнатной берлоги, завалился на кровать. О том, что было бы дальше, я не думал. Может быть, мне бы удалось сразу заснуть, а если нет, то я бы нашел, чем заняться. Но я дал обещание и с этим ничего нельзя поделать. Разве что пойти и утопиться. Но этот вариант требовал слишком много усилий, поэтому я все-таки решил двигать в назначенное место, на назначенный разбор полетов. Странно, я даже совсем не волновался. Нисколечко.
- Э-э-э, тебе уже хватит! - говорил мне Билл сорок минут спустя, вынимая из пальцев не-помню-какой-по-счету стакан с ромом и колой.
- Эй! - возмущенно воскликнул я, стараясь сфокусироваться на исчезающем прямо из под носа предмете. В глазах почему-то двоилось. Я крепко зажмурился и тряхнул головой, а потом часто заморгал, дожидаясь, пока несколько картинок наложатся друг на друга и создадут четкий образ.
- Возражения не принимаются. На сегодня тебе более, чем достаточно. На вот, лучше выпей минералки.
Теперь голос Билла доносился словно из далека и мне пришлось по-второму разу трясти головой, отчего та закружилась. Осторожно приоткрыв один глаз, я забрал из его рук бутылку и опустошил почти наполовину. А вторую вылил себе прямо на больную голову, намочив майку.
- Ну вот, у меня в шкафчике не осталось ни одной запасной майки. Придется тратить свободное время на стирку, - тут же пожаловался я на тревожащую меня проблему, озираясь в поисках Джейсона. - А где?..
- Вышел покурить, пока девчонки на танцполе, - ответил Билл, поняв меня без слов. Он хмурился и явно был чем-то недоволен.
- Пит, в первый раз вижу, чтобы ты так набирался. Надеюсь, это не из-за одежды. Скажи, у тебя что-то случилось?
- Случилось? - я сдвинул брови, стараясь вникнуть в суть вопроса. Мне вдруг стало отчего-то грустно. Я взял из вазочки зубочистку и принялся ковырять ею в столе.
- Так вот ты где, - внезапно раздался над нами чужой голос, и я резко вскинул голову, краем уха уловив, как хрустнула моя шея.

- Рон! - зачем-то заорал я и, кое-как привстав, полез к нему... я так и не узнал с какой целью, потому что мне на плечо опустилась тяжелая рука и усадила обратно.
Он пристально разглядывал меня, словно пропащего хомяка, которого пытаются вернуть хозяину за щедрое вознаграждение, а он не спешит принимать потерю и молча вглядывается в хомячий миловидный лик, пытаясь узнать в нем те дорогие и знакомые черты, что остались в памяти.
- Я целых полчаса дожидался тебя у входа, как договаривались, а ты все это время был здесь, - наконец соизволил объяснить он, и только сейчас я понял, что означает этот недружелюбный тон и глубокие недовольные складки на лбу: он злился, и злился по-настоящему, потому что думал, что я его бросил. Я еще ни разу не видел его таким. Да, он сердился, раздражался и хамил, но никогда настолько не выходил из себя. И причиной этому был я.
- Прости, - залепетал я, раскаиваясь не только в этом, но сразу во всем на свете. - Я такая свинья, просто жуткая, - шмыгнув носом, я подтянул к себе ноги и обхватил их руками, приготовившись услышать в свой адрес множество нелицеприятных слов.
Темные брови недоверчиво поползли вверх и остановились на планке "веселое изумление". Подавшись вперед, Рон уперся рукой в стол и, взяв меня свободной рукой за подбородок, заставил поднять голову. Я не сразу нашел его испытующие глаза.
- Да ты залился по самые уши, - рассмеялся он и, выпустив меня, отстранился.
- Да что ты врешь! - возмутился я. Мне нестерпимо захотелось его укусить.
- Вы знакомы? - вступил в разговор Билл, до этого молчавший и с удивлением прислушивающийся к нашему обмену любезностями.
- Нет.
- Да, - это ответил Рон.
- Так да или нет? - несколько раздраженно отозвался Билл, окончательно перестав что-либо понимать.
- Более или менее, - нашел я компромиссный вариант, бросив недовольный взгляд на Рона, чья тень лежала на алюминиевой поверхности стола, закрывая отражающихся на ней разноцветных зайчиков, посылаемых сюда светом с танцевальной площадки.
Просияв от гениальной идеи, так вовремя меня посетившей, я стал тыкать в его ладонь, до сих пор лежащую на столе, зубочисткой, о которой временно позабыл, таким способом желая побыстрее избавиться от нежелательного присутствия.
- Пит?..
Теперь и Билл, и Рон смотрели прямо на меня, причем с одинаково обеспокоенным выражением. Убрав руку, Рон выпрямился, грозно взирая на меня с высоты своего роста, и сложил руки на груди.
Я чисто инстинктивно всунул улику в рот, сконфуженно зажав между зубами и отчего-то чувствуя себя глубоко обиженным.
Рон наклонился к Биллу, и они вдвоем принялись что-то обсуждать, но из-за музыки и посторонних голосов, выступивших вдруг на передний план и ставших раздражающе громкими, мне ничего не удалось расслышать.
Очевидно они о чем-то договорились, потому что Рон кивнул Биллу и повернулся ко мне:
- Тебе пора домой, - с этими словами он взял меня за руку и стащил с дивана. Придерживаемый и направляемый его рукой, я обошел стол, пару раз споткнувшись на ровном месте.
Когда мы оказались рядом, он закинул мою руку себе на плечи и, обхватив за талию, повел меня к выходу.
- Пока, Билл! Привет Джейсону! - закричал я, оборачиваясь, но, оглянувшись через левое плечо, неудачно тыкнулся носом в чужую шею. Пришлось поворачивать голову в другую сторону, где никого не было.
Шевеля губами, Билл приложил к уху кулак с двумя растопыренными в противоположные стороны пальцами, таким образом недвусмысленно намекая, что ждет от меня звонка.
Махнув ему правой рукой, я с облегчением повис на чем-то твердом и теплом, буксировавшем меня вниз по лестнице на улицу, где мы нос к носу столкнулись с Джейсоном. Похоже, его состояние было ненамного лучше моего: он кое-как сидел на перилах, поддерживаемый усилиями какой-то девушки и низко склонив голову, курил. Из-за неясного света и легкого головокружения мне не удалось как следует разглядеть ее лицо. Она что-то тихо говорила ему, и мне почему-то было неудобно прерывать ее монолог, поэтому я не стал прощаться, а полностью сосредоточился на том, чтобы переставлять ноги.
Мы перешли через дорогу, и Рон собирался пойти прямо, но я остановился, заставляя его сделать то же самое, и махнул себе за спину:
- Через набережную короче.
- Хорошо, только постарайся не отключаться, потому что я не знаю эту дорогу.
- Я замечательно себя чувствую, - возразил я, когда мы двинулись в указанном направлении, при этом даже и не думая отлипать от своего добровольного спасателя.
- Тогда почему бы тебе не пойти самому?
Он точно читал мои мысли, которые от свежего воздуха и движения немного прояснились, но тело по-прежнему отказывалось меня слушаться. Руки и ноги оставались ватными и неуклюжими, и я опасался, что если откажусь от помощи, то обязательно где-нибудь навернусь. По сравнению с этой перспективой цепляться за Рона было не настолько неловко, как ждать, пока он отдерет меня от асфальта. Исключительно по этой причине я до сих пор не отстранился и не зашагал на своих двоих. Ну и еще рядом с ним было теплее что ли.
- Потому что у меня проблемы с ориентацией, - честно признался я, убирая с лица пряди волос, направляемые в глаза ветром.
Выпитый алкоголь прибавил мне благодушия, погрузив в какое-то странное состояние полусна. Желание язвить, ругаться и хамить куда-то пропало. Мне хотелось вести себя взрослее и... честнее что ли. Разговаривать на нормальном языке без взаимных претензий, мелких упреков и старых обид, не теряя при этом терпения. И такое было со мной впервые. Рядом с ним.
- Всего лишь? - преувеличенно удивился Рон после короткой паузы. - Ну тогда не теряй присутствия духа и держись крепче.
Мы как раз шли по темной узкой улочке. Впереди уже виднелось море, отделенное от неба полоской разноцветных огней на противоположном берегу канала. Чем ближе мы подходили, тем явственнее слышался шум волн, поднимаемых усиливающимися порывами ветра.
- Почему ты все время надо мной прикалываешься? - спросил я, вытаскивая изо рта волосы и придерживая их рукой.
На этот раз мне пришлось ждать дольше.
- Не обижайся, но с тобой по-другому нельзя, - наконец заговорил Рон, и несмотря на нашу близость мне пришлось напрячь слух, чтобы не пропустить ни слова. - Серьезные разговоры требуют и серьезного отношения. А я не уверен, что хочу болеть по-настоящему, - усмехнулся он как-то чересчур беззаботно.
Ну и кто из нас двоих пьян?
По правде говоря я оказался не готов к такой честности. Наверное, поэтому тело отреагировало излишне чувствительно: в груди сдавило, как будто ее наполнили камнями и места для воздуха совсем не осталось.
- Понарошку тоже больно, - рассмеялся я. Смех получился натянутым и хриплым.
- Но совместимо с жизнью.
Господи, я его совсем не понимаю. И самое обидное, что я не знаю ни что сказать, ни что сделать, чтобы это изменить. А на завтра уже вряд ли буду помнить и половину разговора, чтобы суметь проанализировать. Но что еще обиднее - вряд ли этот человек понимает, что делает мне больно.
- Я был серьезен, - тихо сказал я.
Не уверен, что он услышал. Во всяком случае ответа я так и не дождался.
Дальше почти вся дорога по набережной прошла в молчании. Чем ближе мы подходили к ее концу, тем отчетливее на темном фоне неба выделялись чернильные мачты пришвартованных в бухте яхт и парусников.
Справа глухо шумело море, словно беспокойно ворочаясь во сне, слева в ряд располагались скамейки, отгораживаемые от ночи светом фонарей, а через пару метров от них стояли деревья, в высоких запутанных кронах которых о чем-то то ли спорили, то ли бранились чайки. А может быть у них было принято разговаривать друг с другом на повышенных тонах, резко выкрикивая звуки, оглушая оппонента своими эмоциями.
- У тебя кто-то был? После нас?
Правильнее было бы сказать "после меня", но мне хотелось заставить его вспомнить тот промежуток времени, когда были мы. Вместе. Вычеркнуть его - вот это больно.
Мы как раз приблизились к небольшой роще и в случае чего меня могли бросить прямо здесь в гостеприимные любому путнику кусты.
- Да.
Я почему-то совсем не удивился. И почему он замолчал? Мог хотя бы добавить: ничего серьезного. Или еще что-нибудь. Например, спросить у меня тоже самое. Ну как ему может быть настолько все равно?
Я закопошился, отстраняясь, и меня тут же беспрекословно отпустили. Рон прошел еще пару шагов вперед, прежде чем обернулся, почувствовав за спиной пустоту.
- Остаешься здесь?
Мне показалось или в его голосе действительно прозвучало раздражение?
- Спасибо за помощь, но дальше я сам. Извини, что пришлось со мной возиться. - Конечно же я и не подумал о том, чтобы сдвинуться с места. Во-первых, слишком глубоко меня задели его слова, а, во-вторых... Я поежился, засовывая ладони подмышки.
Ночная сырость быстро пробиралась под одежду, и короткая кожаная куртка являлась слабым препятствием на ее пути. Добавить к этому до сих пор не высохшую майку и больше трех проглоченный коктейлей, и тогда внезапно появившаяся естественная потребность организма уже не вызывает столько недоумения. Разве что желания побыстрее расстегнуть ширинку.
В ожидании ответа я покрылся гусиной кожей. Еще немного и закрякаю. И почему он не может просто взять и уйти? Ладно, кругом темно, но справлять нужду при нем я не хотел. Это бы выглядело унизительно. Не в его, в моих глазах. Да, такой уж я больной на всю голову.
- А, - протянул Рон с насмешливым пониманием, - уже протрезвел настолько, чтобы снова встать в любимую позу...
- Я не встаю ни в какую позу! - выведенный из себя его грубым тоном, я вытянул руки вдоль тела и сжал пальцы, мысленно желая ему сию же секунду провалиться сквозь землю со всей своей показной заботой, тупыми беседами и дурацким юмором.
- Про позу - это образное выражение, дурак.
- Да пошел ты, - выдавил я из себя сквозь зубы, еще больше уязвленный, хотя еще раньше казалось, что сильнее задеть меня у него уже не получится.

- Ладно, прости, - неожиданно миролюбиво сказал Рон, делая шаг ко мне с поднятыми вверх руками. Я уставился на его открытые ладони, слабо отливающие белизной во тьме. - Я погорячился. Хочешь идти сам - пожалуйста, с моей стороны возражений нет. Но я должен довести тебя до дома. Мы договорились с твоим другом, что я это сделаю, - шумно выдохнув, он провел рукой по волосам. - Так что давай, пожалуйста, шевели своей милой задницей в заданном нап...
Если бы я дал себе время подумать, то, возможно, понял бы, что это очередная провокация. Но я итак был слишком взволнован, вдобавок ко всему - чуть-чуть пьян, поэтому, не дослушав, коротко размахнулся, целясь прямо по невинно ухмыляющейся роже... И промазал, остановленный чужой рукой.
- Ты не меняешься, - громко расхохотался Рон, цепко удерживая меня за оба запястья и прижимая к себе так, чтобы я не мог вывернуться. - Похоже, жизнь тебя совсем ничему не учит, - искренне веселился он, пока я растерянно хлопал глазами, пытаясь осознать только что произошедшее.
- И чему ты радуешься? - закричал я.
Он что, издевается?! Так, где мои коленки...
Собрав все силы, я выгнулся в спине, отстранившись ровно настолько, насколько позволяли державшие меня руки, и уже было приготовился воспользоваться запрещенным приемом, самым подлым за всю историю решения конфликтов, когда мои ноги вдруг разъехались в стороны, и я обязательно плюхнулся бы на землю, растянувшись на спине, если бы не эти самые руки. А вместо этого позорно повис, приземлившись коленями в грязь.
- И что это только что был за трюк? - с подозрением спросил Рон, дергая меня наверх.
- В туалет хочу, - жалобно промяукал я, вконец расстроившись из-за новеньких джинсов. И недели ведь не проносил.
Убедившись, что я стою прямо и падать снова вроде бы не планирую, только тогда он выпустил меня, напоследок взъерошив волосы с о словами: "Пьянное недоразумение".
Независимо хмыкнув, я наклонился, чтобы отряхнуть штаны, но вместо этого почувствовал, как меня ведет в сторону и выразительно охнул. Тут же схватив за шкирку, Рон несколько раз весьма ощутимо встряхнул меня, явно пытаясь привести в чувства.
- Кроме стирки твоим штанам уже ничего не поможет, поэтому хватит строить из себя муравейник и выводить меня из себя. Давай делай свое дело и пошли уже.
- Ага, как же, строительством я здесь занимаюсь... - проворчал я, отворачиваясь.
Блин, ну прямо как с домашней псиной.
Дернув плечом, я дождался, пока меня отпустят "делать свое дело" и растерянно оглянулся.
- Давай здесь, - строгости моему "хозяину" было не занимать. - Я не буду потом в темноте искать тебя по кустам.
- Я тебя вообще ни о чем не просил, - грубо ответил я, потянув молнию вниз. - Может, отвернешься?
- Снова сам себе противоречишь. В любом случае не переживай - мне ничего не видно.
- Значит, все-таки смотришь?
- Ага, жду, пока ты в очередной раз завалишься, только с расстегнутыми штанами, чтобы предложить свою помощь. А может она тебе уже нужна?
- Отвали.
- С удовольствием.
- Как я тебя ненавижу, - беззлобно буркнул я.
- Как же я тебя ненавижу... - грустно вздыхал я двадцать минут спустя, скользя ладонью по шероховатой стене и вскарабкиваясь по лестнице на пятый этаж. Именно вскарабкиваясь, потому что я чувствовал себя муравьем - таким же маленьким и слабеньким, и к тому же самым несчастным на свете.
- Ты это уже говорил, - заметил Рон, поднимаясь следом.
- ...И электрика, который уже давно должен был привести в порядок этот долбанный лифт, или кто там за это отвечает.
- Давай помогу, - в н-ый раз предложил он, выдавая своим голосом ничем не прикрытый скептицизм к такому демонстративному проявлению моего благородства. Посочувствовал бы что ли.
- Мне не нужна твоя помощь, - в н-ый раз ответил я, твердо решив все сделать сам, то есть упрямо доползти и гордо сдохнуть.
Замерев, я накрыл лицо свободной ладонью.
- Плохо? - тут же раздался рядом обеспокоенный голос.
- Укачивает, - я ограничился коротким ответом, отважно борясь с подступающей дурнотой. И тут меня накрыло ощущение "де-жа-вю", а заодно и не очень приятные воспоминания о нашей с Роном вынужденной прогулке по ночному лесу. Да я лучше умру, чем снова опозорюсь перед ним подобным образом. Хотя умереть я решил в любом случае.
- Что-то мне это напоминает, - хмыкнул Рон, хватая меня за локоть и разворачивая к себе. Ну вот почему ему обязательно нужно было подумать о том же?! - Не думал, что когда-нибудь скажу тебе нечто подобное, особенно при таких чертовски не настраивающих обстоятельствах, но, дорогой, нам нужно поторопиться.
- Ненавижу тебя, - простонал я, теряя под ногами опору, когда он ловко подхватил меня на руки и помчался наверх, перепрыгивая через ступеньки. Мне осталось только изо всех сил зажмуриться и закрыть рот обеими руками, считая вертолетики, несшиеся нам навстречу светлыми вспышками в полумраке подъезда.
Воздух с шумом вырывался из его груди. От тяжелого дыхания она часто вздымалась, то тесно прижимаясь ко мне, давая почувствовать движения мышц, то вновь опадая. И это могло бы показаться невероятно сексуальным (я бы даже сказал - имело все шансы), если бы я не чувствовал себя так "не вовремя плохо".
- Ай-ай-ай-ай, - бубнил я, мучаясь подозрениями, что кроме рома с колой было что-то еще. Точно, в середине вечера Джеймс угощал меня текилой.
Проклятый Джеймс! Он же знает, что я равнодушен к этому виду спиртного. Зачем ему понадобилось поить меня именно им? Я же всячески отказывался, причем так рьяно, что кому-то другому мое поведение могло бы показаться неприличным. А он взял и не послушал! А еще друг называется.
На этой ноте я погрустнел, и даже успел на тридцать секунд позабыть о своей насущной проблеме, но тут же о ней вспомнил, стоило ногам коснуться лестничной клетки.
- Скорее подними меня! - заверещал я вместо того, чтобы открывать тонкую коричневую дверь в свое жилище, перед которой мы сейчас стояли, чем поверг Рона в почти шоковое состояние. Его глаза изумленно расширились, и все еще не понимая, он скорее по инерции подчинился.
Я задумчиво помолчал, прислушиваясь к своим ощущениям. Выходило, что когда я находился над полом, меня почти не тошнило. Странное и необъяснимое с научной точки зрения явление, но чего только в жизни не бывает.
- Не отпускай пока, хорошо? - не дожидаясь ответа, я полез в передний карман штанов и, выудив связку ключей наружу, направил один из них в замочную скважину.
- Нет, не хорошо, - возразил Рон, со спокойным интересом наблюдая за моими манипуляциями. - Может быть ты объяснишь мне, что происходит? А то меня тревожат какие-то странные ассоциации.
Я стиснул челюсть, сосредоточено работая ключом: ну вот почему ему всегда надо все разжевывать? А если я промолчу, он что же - бросит меня на пол? Хотя с него станется.
- В таком положении меня меньше укачивает.
Раздался тихий щелчок, замок наконец поддался, и дверь с тихим скрипом приоткрылась.
- И сейчас я должен перенести тебя за порог и транспортировать до ванной? - мне совсем не понравилась прозвучавшая в его голосе ирония.
- А тебе тяжело? - огрызнулся я по привычке и поспешил прикусить язык: желания начинать спор не было. Единственное, чего мне хотелось - это побыстрее принять горизонтальное положение, но только после теплого душа. - Ладно, поставь меня здесь - дальше я сам.
- Ну зачем же? - сказал Рон, все-таки переступая порог и тщательно вытирая ноги о коврик. - Этот замечательный вечер просто требует такого же замечательного продолжения. - Донеся до ванной, он поставил меня на ноги, но, прежде чем закрыть дверь снаружи, добавил, - К тому же я не могу не воспользоваться такой прекрасной возможностью изучить твою среду обитания.
У меня даже не было сил на то, чтобы запустить чем-нибудь в захлопнувшуюся дверь. От его нехорошей улыбки мои и без того слабые ноги буквально подкосились, и я рухнул рядом с унитазом, любовно обняв своего фаянсового друга на ближайшие пять минут.
По прошествии десяти минут я кое как стянул с себя всю одежду и забрался под душ. Мягкие струи воды обволакивали и усыпляли. Я часто моргал и старался не держать глаза закрытыми дольше нескольких секунд, отчаянно борясь с подступающей сонливостью. От геля для душа по ванне разлился аромат влажной после дождя зелени, создавая иллюзию нахождения в джунглях, где прозрачные капли ударяются и бегут вниз по широким тропическим листьям, падая на рыхлую землю и впитываясь в сплошь укрытую растительностью и корнями почву.
После, стоя перед слегка запотевшим зеркалом, я подсушивал полотенцем мокрые волосы, мечтая о скором свидании с подушкой. Мысли о Роне каким-то непостижимым образом полностью выветрились или лучше сказать вымылись из моей головы. Выпить холодной воды и лечь спать - вот что я собирался сейчас сделать. А потому как мог быстро натянул серые шорты и белую майку, предварительно повесив полотенце сушиться на батарею. Страдальчески кривясь, почистил зубы, из последних сил борясь с зевотой.
Таким образом выполнив список всех обязательств, предшествующих сну, я облегченно вздохнул и, с удовольствием лохматя рукой влажные волосы, вышел из ванной.

Апартаменты, которые я снимал с первого курса, состояли из совсем небольшой комнатки, где едва смогли поместиться шкаф, стол, холодильник и кровать, и, конечно же, ванной комнаты. Имея богатых родителей и к тому же работая на двух работах, я вполне мог себе позволить и более роскошные условия, но не считал это необходимым: мне вполне хватало того, что было, тем более что большую часть суток я отсутствовал либо на учебе, либо на работе.
Я постарался как мог придать здешней обстановке уют, украсив подоконник горшком с жизнерадостными фиалками, а пустующие полки - книжками в цветных обложках. И остался вполне доволен результатом. Что касается посторонних на моей территории, то гости не часто у меня бывали, главным образом потому, что дома я стремился к одиночеству и покою.
Я не стал закрывать дверь ванной, оставив ее приоткрытой. Выключив свет, я повернулся лицом к комнате и замер с полуоткрытым ртом: на моей кровати, откинувшись на руки, сидел Рон. Само по себе в этом не было ничего удивительного, тем более шокирующего или невероятного, но ведь я уже упоминал, что совершенно забыл о его присутствии.
- А, ты еще здесь, - сказал я как можно будничнее и подошел к столу, на котором стоял стакан, наполненный водой. Мне хватило и пары секунд, чтобы жадно осушить его до дна, ощущая, как прохладный ручеек бежит вниз по внутренней стенке горла. - Спасибо, - добавил я уже тише, тронутый такой заботой. Немного. Ровно на капельку.
- Пожалуйста, - ответил Рон в своей обычной манере, заключающейся в полном отсутствии каких-либо эмоций, но что-то в его голосе заставило меня повернуть голову и посмотреть ему в лицо.
Он меня разглядывал, причем самым наглым образом, потому что, во-первых, делал это за моей спиной, а, во-вторых, будучи обнаруженный, даже не пытался этого скрыть. Темные ресницы невозмутимо приподнялись, и я встретился взглядом с непроницаемыми синими глазами. И вздрогнул. Меня словно ударило током. Как от соприкосновения с намагниченной тканью одежды. И мгновенно стало душно, и неловко. А тут же пришедшая в голову мыль от том, что мое лицо и шея наверняка покрылись краской, в буквальном смысле слова привела меня в ужас.
- Кхм, спасибо за все и, - я прочистил горло, высматривая что-то за окном, - прости, что я забыл о нашей встрече. Сегодня уже поздно, поэтому будет лучше, если мы перенесем наш разговор на завтра. Приходи в спортзал, моя смена начинается с шести.
Немного обескураженный наступившим молчанием, я все-таки преодолел неизвестно откуда взявшуюся неуверенность и заставил себя посмотреть на него еще раз. На лице Рона была ухмылка. И, должен признать, она очень ему шла. Не то чтобы я раньше это отрицал, но... раньше эта его улыбка меня здорово бесила, буквально доводила до белого каления, но теперь она казалась мне... милой. Наверное потому, что очень шла к его образу. Слово "сексуальная" я принципиально избежал, мысленно сославшись на слишком хорошее воспитание. Вполне может быть, что именно так ухмылялись книжные пираты, глядя в подзорную трубу на горизонт или отдавая своей команде очередное поручение. Дерзко и открыто.
Неторопливо поднявшись, он сделал шаг ко мне.
- Ты даже не предложишь мне выпить чая? Или чего-нибудь еще? - сделав паузу и дождавшись, пока на моем лице отразится совершенно превратное и такое предсказуемое толкование его слов, Рон приподнял брови и, коротко улыбнувшись, невинно предположил, - Кофе?
Неимоверным усилием воли я заставил себя оставаться на месте. От одних только мыслей о том, что я сейчас стою перед ним в пижаме, растрепанный и красный как перец чили, у меня в животе что-то переворачивалось, внутренности скручивало и к глазам подступали слезы злости и раздражения на себя за неожиданную и странную слабость. Ведь мне потом будет очень сложно найти всему происходящему правильное объяснение.
Присев на край стола, я сложил руки на груди, пытаясь тем самым выиграть время. Верите или нет, но в данный момент я просто не знал, что ему ответить. И от этого чувствовал себя ужасно тупым.
- Понятно.
Рон видимо по-своему истолковал мою растерянность. И одновременно с облегчением я испытал легкий укол сожаления: уж слишком он поторопился принять мое молчание за ответ.
- Увидимся завтра.
Подхватив со спинки стула свою куртку, он прошел мимо меня, двинувшись к выходу.
- Стой! Я кое-что забыл. - Я соскользнул со стола и встал на одну ногу, прижав к ней сверху пятку второй ноги. Между окном и приоткрытой дверью протянулись щупальца сквозняка, обдавая мои босые ноги холодом. - Меня завтра не будет - я поменялся сменами.
- Понятно. Свидание? - насмешливо предположил Рон, оборачиваясь, и, не подумав, я кивнул, поражаясь такой случайности.
Его улыбка как-то разом померкла, превратившись в неровный изгиб губ, как будто их хозяин с трудом сдерживается, чтобы не наговорить напоследок гадостей.
- Тогда до среды? - Мне было неуютно под пристальным взглядом и хотелось как можно скорее поставить точку.
Рон опустил глаза и, продолжая криво улыбаться, мотнул головой, словно отгоняя ненужные мысли.
- Нет, до встречи.
Вот и поговорили.
И только когда за ним наконец-то захлопнулась дверь, я понял, что мне хотелось совсем другого, чего-то... нереального?
Выключив свет, я прошлепал до кровати и, забравшись под одеяло, с притупленным удовольствием растянулся на матрасе, прижимаясь горячей щекой к прохладной наволочке. Закрыв глаза, я глубоко вздохнул, вместе с выдохом избавляясь от шумихи в голове.
Спать. Остальное завтра.

Я забыл закрыть шторы и потому проснулся довольно рано. Яркий солнечный свет неприятно резал глаза, но вставать и задергивать шторы было лень, поэтому я еще где-то около двух часов продолжал валяться в кровати, то просыпаясь, то вновь погружаясь в короткий сон, больше похожий на пытку из-за влажной от пота одежды, неприятно липшей к телу и запутавшейся вокруг ног простыни. Наконец, мотивируемый жаждой, я заставил себя подняться и, опустошив чайник с холодной водой, принял душ, а потом поставил на стирку вчерашние джинсы, так бестолково вывазюканные в грязи.
На завтрак у меня были бутерброды с сыром и черный сладкий чай. Скромненько, но со вкусом в прямом смысле этого слова. Тоненькие желтые пластинки сыра буквально плавились на языке, отдавая молоком и почему-то детством. Наверное потому, что в детском саду нас любили поить молоком, считая, что от этого мы вырастем большими, умными и здоровыми. Не первое и не второе лично для меня не сбылось. Мой рост едва доходил до метра шестидесяти пяти сантиметров, а ум... Как оказалось, хорошие оценки по математике не гарантировали такое же легкое решение всех проблем в жизни. А еще как бы я не старался убедить себя в обратном, мне по-прежнему давалась нелегко моя независимость от родителей, когда я вполне мог себе позволить припеваюче жить за их счет лет этак триста.
Позавтракав и помыв посуду, я включил ноутбук проверить почту. И стоило ему загрузиться, как на экране тут же выскочило сообщение от Кейт. Сестра уже с восьми утра находилась онлайн и бомбардировала мой чат всеми возможными неприличными смайликами.
Я поставил приветственный смайлик, решив не провоцировать Кейт своим молчанием: она вполне могла набрать мой номер, и тогда бы я уже не отделался простой десятиминутной перепиской, а был бы вынужден отвечать на глупые вопросы и поддерживать бессмысленный диалог как минимум полчаса, а то и дольше.
- Что делаешь? - появившаяся рожица смотрела на меня, как в зеркало, и старательно подводила губы красной помадой.
- Да вот думаю, идти на дневную лекцию по бизнесу или пропустить.
- А какова альтернатива?
- Перевернуть гардероб в поисках подходящей одежды.
Новый смайлик удивленно открывал и закрывал рот, явно напрашиваясь на объяснения.
- Подходящей к чему?
Я специально поставил краснеющий смайлик, чтобы продлить ожидание и позлить сестру.
- ???
- У меня свидание. - Подумав, я еще дописал, - с привлекательным молодым мужчиной.
- Не смешно. - Теперь рожица кривилась и показывала язык.
- Я серьезно!!!
Мне почему-то вдруг стало обидно, что Кейт не поверила моим словам, как будто я как минимум являлся каким-нибудь неинтересным неудачником со скучным прошлым и нулевыми шансами привлечь хоть чье-то внимание, кроме как обратившись к услугам профессиональной свахи с просьбой организовать мне свидание в слепую; или самолично приплатив потенциальному кандидату кругленькую сумму за один единственный вечер внимания.
- Ладно, извини, - вдруг всплыла новая строчка с тортом, а за ней следующая, - Дело не в тебе. Я просто не ожидала, что ты начнешь встречаться с мужчиной.
Я прекрасно понял, что она имела в виду, ведь после наших недолгих отношений с Роном почти два года назад я ходил на свидание всего лишь один раз, и то с сестрой знакомой Кейт. И хотя мы с ней на первый взгляд были очень похожи - это ничем не закончилось: мы провстречались два месяца, за время которых успели окончательно утвердиться в мнении, что несмотря на схожее прошлое и общие интересы - тем не менее мы друг другу абсолютно не подходим. Как это часто бывает, в итоге оказалось, что никому из нас по-настоящему не было нужно то, что мы так упорно пытались построить. Спустя три недели после знакомства мы даже стали жить вместе. Она избавилась от одиночества, но только еще больше заскучала, а я окончательно убедился в том, что меня все же больше привлекают парни, чем девушки. Я никогда не чувствовал себя рядом с ними настоящим мужчиной, так, младшим братом, другом, просто хорошим парнем, которого можно добавить в свои друзья на сайте, чтобы он всегда был под рукой, когда нужно куда-нибудь сходить потусоваться или поговорить ни о чем, убивая пустое время, которого у тебя в избытке между посещением салона красоты и занятиями по йоге.
- Кто он такой? Надеюсь псих, потому что твой темперамент может вынести только человек с нетрадиционной душевной организацией.
- Ох, спасибо! Я всегда знал, как сильно ты за меня беспокоишься. - Против воли я усмехнулся. - Он не душевнобольной и не садист, а всего лишь мой преподаватель из универа. Ты разочарована?
- Нет. Умные люди - все те же психи, только они еще сами об этом не знают.
- Спасибо, старина Фрейд, вы меня успокоили. Так что ты хотела? - я решил перейти к делу, устав читать колкости сестры. Мало еще она начнет выпытывать подробности.
- Я выбрала кольца. Хотела, чтобы ты на них посмотрел.
Я кликнул по сброшенной ссылке. Появилась картинка, на белом фоне которой было изображено плетенное кольцо из титана с большим бриллиантом в оправе в виде звезды. Рядом с ним такое же кольцо жениха, только без камня. На сумму я не смотрел, итак догадавшись, сколько бабок это все примерно может стоить. Но жених Кейт - будущий адвокат, чей папа владеет частной клиникой пластической хирургии, вполне мог себе это позволить.
Я улыбнулся, нисколько не удивившись ее выбору колец. Кейт с детства привыкла к достатку и всегда сознательно тянулась к роскоши, окружая себя дорогими вещами и перспективными поклонниками. И уж конечно я был последним человеком на земле, который бы стал ее в этом упрекать. Это ее жизнь, а уж она-то точно знает, что хочет от нее получить.
- Красивые. Вполне в твоем стиле. - Я поставил улыбающегося смайлика.
- И почему ты не мог найти себе мужика посостоятельнее?
Мой смайлик сменил желтый цвет на зеленый.
- Ладно, буду собираться, а то мне еще надо успеть сходить в магазин за хлебом, - придумал я на ходу отмазку, планируя побыстрее свернуть разговор, пока не поддался искушению свернуть его на Рона, ведь мы с Кейт никогда принципиально не затрагивали эту тему. И вот сейчас мне почему-то очень захотелось рассказать ей обо всем, чтобы выслушать ее мнение. Но, по правде говоря, ведь оно мне было не нужно? Я же уже все для себя решил, так к чему ворошить старое. Хм, не такое уж и старое, раз его неожиданное появление в моей жизни едва не перевернуло весь мой мир вверх тормашками.
- Окей, удачной охоты в океане любви и не забудь: секс на первом свидании - это скорее правило, чем исключение. А насчет одежды - лучше по-минимуму или вообще без нее. Будь умницей и не открывай рот, если точно не уверен в том, что хочешь сказать.
Буль и контакт покинул чат, в миг став недоступным.
Я еще поскрипел зубами какое-то время, оставил ей пару ласковых слов и, глубоко вздохнув, выключил ноутбук.
Вместо ожидаемых десяти минут мы с Кейт проболтали в два раза дольше.
Потянувшись, я сполз со стула и заварил себе кофе, только тогда вспомнив, что так и не проверил почту, но включать ноутбук снова не хотелось, поэтому я решил оставить это дело на завтра.
На лекции я все-таки не появился: отправив Биллу смс-ку, я устроился на кровати с учебниками и успел пролистать парочку, прежде чем ненадолго отвлекся на созерцание потолка и не заметил, как уснул. Проснулся только около трех и, перекусив пиццей, стал собираться на встречу, даже не пытаясь сдержать улыбку, которая так и просилась на лицо. Из одежды я выбрал обычные черные джинсы и синюю майку, захватил с собой ключи, мобильный, куртку и, напоследок брызнувшись любимым парфюмом, вышел в коридор, закрывая за собой дверь в прогретую солнечными лучами до тепличной температуры комнату.
Барт уже сидел за столиком у окна во всю стену и смотрел через стекло, наблюдая за играющими у фонтана детьми. Очень старый, он находился посреди маленькой площади перед зданием библиотеки и являлся неизменным культурным центром жизни местных голубей. Я шел с противоположного конца улицы, поэтому он не мог меня видеть. Пользуясь возможностью, я задержался в фойе, разглядывая его задумчивое лицо и то, как он бездумно крутил в сложенных на столе руках скрученную в трубочку бордовую салфетку.
Почувствовав мой взгляд, Барт отвернулся от окна и улыбнулся мне, наблюдая за тем, как я приближаюсь к столику.
- Привет, - поздоровался он первым, едва я подошел.
- Привет. Надеюсь, я не опоздал.
Я сел за стол, пытаясь унять волнение, потому что иногда, когда его степень доходила до критической точки - у меня попросту начинал заплетаться язык, и я немного заикался. Это происходило редко, но рисковать и выставлять себя полным дураком тоже не хотелось, поэтому прежде всего мне нужно было выровнять удары сердца неторопливыми и ровными вдохами. Чтобы выигарть время, я аккуратно развесил куртку на спинке стула, проверяя, не выпадут ли монетки или еще какая-нибудь позабытая мелочь из карманов.
Барт не успел ничего ответить, так как в этот момент к нам подошла официантка. Я заказал капучино и, чисто машинально, любимое мороженое с карамельным соусом, а Барт - черный кофе и слоенное пирожное с орехами, облитое сладким сиропом. И только когда официантка отошла, я подумал, что буду чувствовать себя неловко, поедая при нем быстро тающее мороженое и слизывая с ложечки тягучие нити карамели. Но было поздно. Круто. Надеюсь, хоть рука дрожать не будет.
Ладно, возможно, все будет не так уж и плохо.

- Прости, я забыл, о чем ты спрашивал.
- Я беспокоился, что опоздал. У меня есть такая привычка - выходить из дома вовремя, но все равно приходить последним.
- Тогда не волнуйся - все зависит от людей, которые с тобой рядом. Для кого-то ты постоянно опаздываешь, даже находясь рядом, а для кого-то всегда появляешься вовремя, независимо от времени, потраченного на ожидание.
- Может быть тот второй просто не ценит свое время, - предположил я, улыбнувшись.
- Или перестает его чувствовать.
Я рассмеялся. Благодаря шутливой и ни к чему не обязывающей беседе мне удалось расслабиться и окончательно избавиться почти от всех своих необоснованных страхов выглядеть глупым в глазах человека, который мне искренне симпатичен, разочаровать его своей заурядностью.
Нам принесли наш заказ и мы принялись обсуждать погоду, потом перешли на спорт, поговорили немного о политике, моей работе в кафе-закусочной, Барт рассказал мне о себе. Оказывается, он еще в детстве решил, что будет преподавать, а потом, учась в институте и подрабатывая репетиторством, еще больше уверился в правильности этого решения. Мне было интересно слушать о его жизни, настолько она была непохожей на мою. Его родители не были богатыми, зато любящими и во всем поддерживали своего единственного сына, ценили его самостоятельность и любознательность, именно поэтому не жалели денег на его образование: помимо языков он занимался еще и профессиональным теннисом, плаваньем и конным спортом, заслужил разные награды за участие в многочисленных соревнованиях, в том числе и на европейском уровне. По окончании школы заочно поступил в институт на бюджетное место, но на втором курсе все равно пошел работать, чтобы жить отдельно и самостоятельно оплачивать однокомнатную квартиру. Я же не мог рассказать о себе ничего особенного, кроме того, что точно также закончил школу в числе отличников и несмотря на довольно большой выбор высших учебных заведений с бюджетными местами, все равно решил поступать на платную программу, потому что хотел изучать именно ее и именно в этом институте. О социальном положении семьи я предпочел умолчать, не считая нужным вдаваться в такие подробности. Я всегда боялся прослыть избалованным маменькиным сынком, даже если подобное заключение было недалеко от истины.
- Можно тебя кое о чем спросить? - Барт не переставал улыбаться, но, предчувствуя серьезный вопрос, я инстинктивно внутренне напрягся, не зная, чего ожидать.
- Да, конечно, можешь спрашивать о чем угодно. - Я ковырнул ложечкой мороженое на дне вазочки. Растаяв, оно превратилось в белую лужицу.
- Прости, если это не мое дело, но ты уже когда-нибудь раньше с кем-нибудь встречался?
Барт внимательно смотрел на меня в ожидании ответа. У него было по-настоящему красивое лицо, но не столько из-за правильных черт, сколько из-за душевной доброты, без труда в нем угадывающейся, и теплого взгляда. Если бы мне пришлось выбирать, с кем бы я хотел провести свою жизнь, то, без сомнения, я бы выбрал его. Я всегда мечтал, чтобы рядом со мной был понимающий и надежный человек (к сожалению, сам я был обделен всеми этими дорогими качествами). Но ведь это правильно: искать в других то, чего не хватает тебе самому? Может быть, кто-то другой смог бы найти во мне то, что было нужно именно ему, ведь должно же быть во мне хоть что-то, заслуживающее привязанности?
- В общем-то мне, мне почти нечего рассказывать. Первые отношения... они были слишком поспешными и короткими, чтобы их можно было так называть... Я бы даже сказал мимолетными. Мы провстречались всего два месяца, и это было два года назад, - запнувшись, я опустил взгляд на смятую салфетку, не зная, стоит ли говорить дальше. Но наступившее молчание подтолкнуло меня продолжать, - Наверное, мы с ним оказались слишком разными, с разными взглядами на жизнь и разными планами на будущее. И он никогда не показывал, что я для него что-то значу... Что-то помимо удобного средства для удовлетворения сексуального аппетита. - Против воли я усмехнулся, поражаясь себе: я наконец-то созрел для столь интимного разговора, но так и не смог пересилисть себя и назвать вещи своими именами. - А потом мне надоело, возможно, не столько кончилось терпение, сколько взыграли накопленные обиды, и я воспользовался началом нового учебного года, чтобы предложить ему расстаться. И он согласился, даже не раздумывая... Второй раз я встречался уже с девушкой, но это также ничем не закончилось. Извини, - пробормотал я смущенно, выравнивая сбившееся дыхание и чувствуя, как от воспоминаний из глубины поднимается дрожь, и сердце начинает нервно колотиться в груди.
- Это ты меня извини. Я не должен был так сразу задавать тебе такие вопросы.
С мягкой улыбкой заглядывая мне в глаза, Барт накрыл мою руку своей, и в этом движении было столько понимания и сочувствия, что я разом успокоился.
Мои губы несмело дрогнули. Я был так благодарен ему за поддержку, за то, что он меня просто выслушал, не вдаваясь в ненужные подробности, не стал пытаться вернуться к прошлым событиям путем их анализа и разбора, раздавая опоздавшие на целое тысячелетие советы.
- Я тебя... - начал было я, но был остановлен посторонним голосом, раздавшемся над нами подобно грому в ясную погоду, но природные явления по своей сути бесстрастны и их характер интерпретируется самими людьми, поэтому вряд ли небо само по себе было способно передать разом столько холодной надменности и ничем не объяснимой враждебности.
- Прошу прощения, что отрываю, - сказал Рон, упираясь рукой в стол и пронзая меня нехорошим взглядом. - Питер, нам нужно срочно поговорить. Пойдем. - Не дожидаясь ответа, он грубо схватил меня за руку и потянул из-за стола, даже не взглянув в сторону Барта.
- Но... Ты... Я... Мы... - растерянно лепетал я, переводя ошарашенный взгляд с Рона на Барта и обратно. Приняв усилиями Рона вертикальное положение, я немного опомнился и с силой вырвал у него свою руку, при этом едва не снеся со стола посуду. - Отпусти! Я никуда не пойду. Ты что, не видишь, что я занят? - Я вовремя прикусил язык, чтобы в конце не наградить его каким-нибудь особенно красочным эпитетом.
- Нам нужно поговорить, - на тон ниже произнес Рон и четко добавил, не оставляя у меня сомнений в своей невменяемости, - Сейчас.
Я уже было открыл рот, приготовившись к очередной возмущенной тираде, когда меня остановил спокойный голос Барта:
- Все в порядке. Поговорите, а я подожду, ведь у нас впереди еще целый вечер.
Его слова и улыбка предназначались только мне одному. Рон по-прежнему не обращал на него никакого внимания, сверля меня решительным взглядом бульдозера. Если он в этот момент был подобен небу в грозу с темными и тяжелыми облаками, затянувшими ему минуту назад светлый горизонт, такому же напряженному и устрашающему, то Барт напоминал море, невозмутимое и непоколебимое в своей силе.
- Извини, я скоро вернусь, - нехотя сдался я, чувствуя в себе еще достаточно пороху, чтобы противостоять натиску Рона. Развернувшись, он направился не к выходу, как я ожидал, а в противоположную от него сторону, туда, где располагался еще один зал поменьше, а за ним, судя по узкому, плохо освещенному коридору, предназначенному для персонала, находился черный выход. По сравнению с темным и пустым переулком перспектива выяснять отношения в курилке или туалете уже не выглядела такой уж не заманчивой.
Удивление неожиданным появлением Рона постепенно улеглось, но я до сих пор чувствовал на него негодование за бесцеремонное поведение, и если бы не вмешался Барт, то я бы так просто не уступил самому грубому и наглому засранцу на свете. Признаюсь, я был немного заинтригован, но это не мешало мне демонстрировать всю полноту своего нежелания куда-либо идти: скрестив руки на груди, я недовольно сдвинул брови и начал атаку с тыла, злобно пялясь в спину перед собой.
- Мы же договорились поговорить потом, так по какой-такой веской причине ты прерываешь мою встречу и почти насильно тащишь не пойми куда! Неужели нельзя было отойти в сторонку и поговорить как все нормальные люди? О, прости, о чем это я говорю - ты же никогда не поступаешь как воспитанный человек (в твоем случае это синоним слову "нормальный"). Тебе всегда нужно вести себя так, чтобы ни один психиатр в мире не усомнился, что ты невменяем! Да что там психиатр - ни один человек никогда не решит, что ты полностью здоров, потому что ты самый настоящий псих! Асоциальный и опасный тип, от которого нужно держаться как можно дальше! Скажи, а как ты вообще получил водительские права? Таких как ты даже на рыбалку пускать опасно, потому что вы, в отличие от других, получаете удовольствие от процесса нанизывания наживки на крючок... - я нес все без разбору, стараясь как можно больше уязвить и таким нехитрым способом отомстить за свою слабость, потому что рядом с ним я вновь превращался в неуверенное и жалкое подобия себя, больше всего на свете желающее, чтобы его ожидания были оправданы. Я так и не научился принимать в себе эту сторону.
Я не успел поймать момента, когда Рон резко развернулся, и я оказался прижат к стене коридора. Его пальцы крепко сжали мое горло, угрожая в любую секунду перекрыть доступ кислороду. Подняв руки, я попытался разжать капкан на шее, но это было то же самое, что стараться распрямить металлические прутья клетки.

- Хватит, слышишь? - выдохнул он мне в лицо сквозь стиснутые зубы, тяжело дыша, как если бы все это время он не вел меня за собой, а пытался убежать. - Достаточно. Перестань, - прорычал он, заставив меня поперхнуться воздухом, и вдруг, наклонив голову, прижался к моей щеке виском, шумно выдыхая. - Так же нельзя.
Я сделал глубокий вдох, втягивая в себя терпкий запах сигарет, неотделимо смешанный со свежим и дерзким ароматом парфюма, сочетающим в себе горьковатые древесные ноты шипра.
Мое тело обмякло, а руки, повинуясь внезапному порыву, потянулись вверх в безотчетном желании прикоснуться к темным волосам, но так и замерли на полпути. А в следующую секунду Рон оторвался от меня и, снова схватив за запястье, поволок в обратную сторону.
На этот раз дорога показалась мне намного короче, чем в первый. Миновав коридор, мы вышли во второй зал, отличавшегося от первого наличием диванов вместо обычных стульев и отсутствием вида на улицу: его заменял аквариум во всю стену, где между водорослями и кораллами мелькали стаи разноцветных рыбок.
Подведя меня к одному из боковых столиков, Рон остановился прямо перед темноволосой девушкой с миловидной внешностью, грустно помешивающей соломинкой коктейль. Рядом на столе валялись смятые комки салфеток.
Ее внешность показалась мне смутно знакомой, но я еще не успел прийти в себя после недавней сцены в коридоре и, наверное, потому медленно соображал.
Заметив наше присутствие, она подняла голову и посмотрела прямо на меня. Ее лицо тут же изменилось, поражая быстротой смены выражений от глухой безнадежности до просветленной надежды.
- Я так рада, что ты пришел! - Вскочив, она протянула мне руку. - Очень рада познакомиться! Меня зовут Аманда и это я попросила Рона привести тебя сюда.
Не дожидаясь приглашения, сам он молча уселся на край диванчика в пол-оборота ко мне и, вытянув из откуда-то взявшейся пачки сигарету, закурил, игнорируя правила заведения, запрещающие курение в этом помещении.
- Думаю, я не совсем понимаю... - начал было я, с трудом сглотнув и переводя взгляд с него на незнакомку. В горле пересохло и теперь першило, отчего приходилось часто сглатывать.
- Я сейчас все объясню, - заискивающе улыбнулась девушка, умоляюще глядя мне в глаза. Оглянувшись кругом, она попросила, - Присядь, пожалуйста.
Я послушно сел, и тогда она начала рассказывать, то и дело нервно сжимая в руках очередную салфетку. И чем дольше я ее слушал, тем меньше понимал зачем я здесь. Особенно меня интересовала роль Рона во всей этой истории, но Аманда больше его не упоминала, поэтому я так и не знал, где они познакомились, и как она, собственно, узнала о моем существовании.
Моя новая знакомая начала очень издалека, подробно рассказывая о своем детстве и об излишней опеке родителей, которые всегда старались контролировать каждый ее шаг, зачастую принимая решения за нее, особенно в том, что касалось ее будущего. С самого начала они хотели, чтобы она поступила на юредический, но поскольку Аманда никогда не чувствовала в себе особое расположение к этой науке, она уговорила родителей позволить ей самой выбрать свою будущую профессию и решила стать дизайнером. После долгих просьб и споров они наконец сдались и отпустили ее учиться в другой город, но вот от своего надзора по-прежнему не избавили, считая, что их дочь еще слишком юная, чтобы самостоятельно распоряжаться своей жизнью. По прошествии первого курса, за время которого Аманда не дала им ни одного повода сомневаться в своей успеваемости и способности жить независимо, родители чуть-чуть попривыкли к такому положению вещей и даже уже не пытались настолько сильно влиять на свою дочь. И дальше все становилось бы только лучше, если бы у Аманды не появился парень, только вот об этом случайно прознали родители и решили заочно с ним познакомиться, отправив сюда дочку своих хороших знакомых и бывшую одноклассницу Аманды в одном лице. Но вся проблема заключалась в том, что парень ни капли не соответствовал представлениям родителей девушки. А теперь, тра-та-та-там, для чего, собственно, я ей понадобился: именно мне и никому другому надлежало сыграть роль ее парня перед подругой и ее женихом.
Закончив свой рассказ, девушка выжидающе уставилась на меня взглядом бездомного котенка, брошенного на произвол судьбы в грязной подворотне. И это помешало мне просто подняться и уйти. Все кусочки головоломки сложились в одну до абсурда простую и незамысловатую картинку. Разом стало понятно и появление Рона в моей жизни, а точнее - в нашем студенческом городке, и его равнодушное отношение, не отмеченное никакими, пусть даже самыми слабыми намеками на то, что между нами когда-то что-то было; и тема разговора, которого он так настойчиво добивался от меня на протяжении этих дней, ведь я был единственным знакомым здесь человеком, который так удачно ему повстречался при таких непростых обстоятельствах. О том, что у Аманды должны были быть друзья, которых она могла попросить о том же, я даже не стал думать. Вполне возможно, что ей просто не хотелось втягивать во все это никого из знакомых. Зачем? Объяснять всем, что у твоей семьи гипертрофированное чувство заботы и что из-за этого того парня, с которым ты сейчас встречаешься, на пару часов должен заменить кто-то другой?
Я взглянул на Рона, который все так же продолжал выпускать кольца дыма, явно думая о чем-то своем. Да уж, более неподходящую кандидатуру на роль парня было трудно найти. Конечно, он без сомнения был более чем привлекательным (при этом хотелось глупо съязвить, что на другого я бы не запал, но как-то было не до этого). На фоне смуглой кожи, отросших темных густых волос и широких, почти идеально прямых, бровей, не говоря уже о пушистых ресницах, - его глаза необычного синего цвета особенно сильно привлекали внимание. И это не беря в счет прямого носа с горбинкой и выразительных, четко очерченных губ, немного более полноватых для мужчины, чем обычно принято приписывать представителю сильного пола. В принципе, с таким лицом всему остальному придается уже не такое большое значение, но опять же высокий рост и крепкое тело сделали из моего бывшего парня почти идеальный экземпляр самца. Я говорю "почти", потому что такую бесчувственную и самоуверенную скотину я еще в своей жизни не встречал.
Сейчас обстоятельства нашей первой встречи кажутся почти глупыми и почти нереальными, но от этого воспоминания не становятся менее яркими и живыми. И из-за этого мне почти страшно: сколько еще времени должно пройти и сколько всего должно успеть произойти в моей жизни, чтобы прошлое перестало иметь значение и больше не смело являться ко мне в снах, доводя до почти сознательного желания остановиться на месте и начать искать в памяти то, за что можно зацепиться: любые мелочи, вскользь оброненные слова, обрывки фраз и уникальные комбинации из цифр и букв, переводящиеся как номер телефона или машины - все, что угодно, лишь бы суметь воспользоваться и найти того, кто ушел, но остался где-то глубоко-глубоко, в месте, которое невозможно определить наверняка, а значит удалить тоже невозможно без риска для жизни.

Мы познакомились два года назад, когда Кейт вдруг пришло в голову потащить меня летом на ранчо наших бабушки с дедушкой, у которых вскоре должна была состояться годовщина свадьбы. И добраться до места она решила автостопом, а Рон оказался тем единственным водителем, который остановился на нашем пути и согласился совершенно безвозмездно подвести. И я до сих пор не знаю, была ли наша встреча подарком или, наоборот, той нелепой случайностью, которой было суждено перевернуть мою жизнь с ног на голову. Возможно, все сложилось бы совсем иначе, если бы нам было не по дороге, но этого я никогда не узнаю. Во время суток, проведенных в пути, мы успели неоднократно поссориться, и это несмотря на его поражающую неразговорчивость. А еще я в первый раз в жизни кого-то ударил, настолько выведенный из себя почти незнакомым человеком. Вообще, тогда многое было для меня впервые: первый секс и первая влюбленность, хотя теперь я бы поставил все это в немного другом порядке, поменяв первое и последнее местами.
А потом пришло время расставаться и каждому идти своей дорогой: нам с Кейт - добираться на автобусе, а еще потом полчаса пешком до милых и любимых бабушки с дедушкой, а Рону - везти заказ дальше, ведь его семье принадлежала фирма по перевозке грузов, чем он и занялся, чтобы скоротать лето и вдоволь напутешествоваться по стране. И вот, когда мы с Кейт наконец дождались автобуса, а его машина давным-давно скрылась за горизонтом в облаке дорожной пыли, сестра, все это время догадывающаяся о наших отношениях, решила сыграть роль доброй феи-крестной и отдала мне раннее похищенное у Рона водительское удостоверение, после чего весьма ловко запрыгнула в автобус со своими вещами и сделала мне ручкой, только добавив, что будет ждать меня на ранчо на праздновании годовщины. И, конечно, первое, что я сделал, досмеявшись до боли в животе, - это набрал номер Рона, а он, в свою очередь, не мог не приехать за своими правами. И за мной. И начались совершенно безумные недели безудержного пользования кровати и других поверхностей. Мы как будто сошли с ума. До сих пор при воспоминаниях об этих днях меня разом бросает и в жар, и в трепет.
Через какое-то время мне пришлось все-таки появиться на ранчо. Проведя там четыре дня, я немного одумался и пришел к выводам, что наши отношениях с Роном ник чему не ведут, а от этого человека мне хотелось именно серьезности. Она был мне просто жизненно необходима. Наверное, я в принципе требовал невозможного: такой, как Рон, по своей природе никогда не мог безраздельно принадлежать мне. Но тогда я был удивительно наивным и категоричным, деля кривую наших отношений на максимумы и минимумы: мне нужно было либо все, либо ничего. Поэтому, когда я вернулся, между нами начались ссоры и так продолжалось около месяца, пока я не задумался о скором начале второго курса. За две недели до учебы мы расстались. А до этого был короткий разговор длинною в одно предложение разойтись и почти незамедлительный утвердительный ответ, первая ночь наедине с собой за долгое время, натянутое утреннее молчание, скупой вопрос, простой ответ и остановка в указанном месте, автобус до аэропорта, междугородний самолет, еще час дороги и, наконец, стены ставшей за первый год учебы родной комнаты в студенческом общежитии. И мантра "не вспоминать", "не думать", "не скучать". И так до головной боли, до плотно стиснутых зубов, до бесконечной зубрежки материалов и утомительных рабочих часов.
Но я выжил, я победил. И теперь эта девчонка хочет разобрать мой мир по кирпичику, чтобы добраться до тщательно запрятанных чувств и надуть их как воздушные шарики, после чего проткнуть иголкой и лопнуть у меня на глазах. А мне остается только наблюдать, как порванные ошметки разлетаются по залу во все стороны, пугая своим фееричным и быстрым финалом. Вдруг оказывается, что то, что составляло твою жизнь на протяжении такого долгого времени, то, что жило в тебе, стало частью тебя - на самом деле пустая оболочка, наполненная обычным воздухом. Но самое страшное не это. Самое страшное - это осознание того, что тебя предали и сделал это сам продавец-шариков, который обещал, что они сделаны из самого прочного материала и таких как они больше никогда и ни у кого не будет.
Я еще раз внимательно посмотрел на девушку, пытаясь для себя понять, почему его выбор остановился на ней. Да, симпатичная, да, милая, но под эту категорию подходит миллион и больше. Что в ней такого особенного, чего нет в других? И, наверное, самое важное: похож ли я на нее хотя бы чуть-чуть?
Мне бы очень этого хотелось.
На пару секунд прикрыв глаза, я выдавил из себя некое подобие улыбки.
- Извини, но я не смогу тебе помочь. Мне очень жаль.
Я заставил себя произнести последние слова, жалея чувства Аманды к этому холодному человеку, но только их, потому что на самом деле сама девушка не вызывала у меня сочувствия: ни он, ни она.
Уголки ее губ искривились, как будто она вот-вот собиралась заплакать, но я не стал ждать, что будет дальше. Вместо этого я резко поднялся и, почти ничего не видя перед собой, двинулся в сторону выхода.
Уже было направившись к своему столику, я невольно притормозил, а потом и вовсе замер, не дойдя до него каких-то пару метров. Барт сидел ко мне спиной и поэтому не мог видеть. Он ждал, когда я вернусь, а я даже не имел понятия, сколько времени прошло с тех пор, как я ушел. За окном успело незаметно стемнеть, на улице белыми, желтыми и красными точками зажглись первые, еще слабые и неуверенные, фонари. Обычно в это время кафе заполнялось людьми, но так как сегодня было только начало недели, народу собралось немного. В основном парочки и небольшие компании студентов. К нашему столику подошла официантка с двумя кружками капучино и поставила одну рядом с Бартом, а другую прямо напротив. Он повернулся, и я как загипнотизированный уставился на его профиль, пока он что-то говорил девушке. Коротко ответив, она вежливо кивнула и ушла, а я подумал, что он мог ей сказать: поблагодарить за напитки, спросить что-нибудь из меню или попросить счет? А потом вдруг с удивлением понял, что мне все равно и вместо того, чтобы просто подойти, я почему-то стою посреди зала и неприлично подсматриваю, когда уже должен был сидеть напротив него. Еще две минуты, сказал я сам себе, мне нужно всего лишь две минуты, чтобы окончательно прийти в себя. Некрасиво заставлять его ждать дольше.
Зайдя в туалет, выложенный мелкой красной плиткой с черно-белым узором, я приблизился к раковине, встроенной в стойку, поднес сложенные лодочкой ладони под сенсорный кран, подождал, пока они наполнятся холодной водой, и ополоснул лицо. Этот способ всегда помогал мне быстрее прийти в себя, особенно после сна или нудных часов работы, когда впереди еще половина смены, но уже сейчас от постоянной ходьбы болят ноги, а от монотонных движений плохо слушаются руки, и гудит голова. Странно, вроде бы большую часть сегодняшнего дня я проспал, да и вообще ничем особенным не занимался, можно сказать, провел половину времени в праздной лени, но почему-то ощущение было как после вечерней пахоты в кафе-забегаловке, где приходилось постоянно вертеться как гигантскому хомяку в колесе обозрения.
Больше всего на свете мне сейчас хотелось как можно быстрее оказаться дома, упасть спиной на кровать и растянуться на матрасе, бездумно созерцая потолок. А еще кажется, сейчас закрою глаза, пытаясь вздремнуть стоя за пустующей кассой, и услышу рядом шепот Миранды, предупреждающей о появлении главного менеджера.
- Если ты сейчас собираешься вернуться к нему, то у тебя ничего не получится.
Я отвернулся от зеркала, встречаясь взглядом с синими глазами и, уперевшись спиной в стойку, усмехнулся.
- А вот это уже не твое дело.
Оттолкнувшись от холодной, в скользких разводах воды, опоры, я направился к выходу, но меня остановил ледяной голос:
- Я тебя не отпускал.
Прищурившись, я посмотрел Рону в лицо и спокойно ответил, что далось мне с большим трудом:
- А вот здесь ты не прав. Подумай хорошенько и тогда, может быть, вспомнишь, что это было почти два чертовых года назад: один год, девять месяцев и две с половиной недели. И если ты думаешь, что я буду и дальше тратить свое время на пустые разговоры, то вот здесь ты ошибаешься, потому что я не тот, для кого время совсем ничего не значит.
Дойдя до двери, я потянул ее на себя, но она с шумом захлопнулась, прижатая чужой рукой.
- Я же сказал, что у тебя ничего не выйдет.
- А кто тебе сказал, что я буду исполнять роль послушного мальчика для битья? - Обернувшись, я со всей силы толкнул его в грудь, но он лишь едва пошатнулся. По-прежнему не убирая руку, Рон воспользовался предоставившимся шансом и сделал шаг вперед, зажимая меня между своим телом и дверью.
Из двух зол я выбрал меньшее и чтобы свести наше соприкосновение с ним к минимуму, насколько мог тесно прижался к двери.
- Не глупи, никто не станет ждать дольше получаса. А с того момента, как мы ушли, прошел уже почти час. Его там нет. Он ушел.
- Ты врешь! - зло прошипел я, чувствуя, как напряглись под ладонями тугие мышцы. В груди всколыхнулось какое-то неприятное чувство, больше всего похожее на страх. Две минуты. Он не мог допить капучино за две минуты. Это ложь. - Он, в отличие от некоторых, никогда не обманывает. А может быть мне поступить проще и пойти сейчас все рассказать подруге Аманды? Она ведь уже должна быть здесь вместе со своим женихом.
Поймав свободной рукой мой подбородок, Рон заставил меня вскинуть голову и встретиться с ним глазами.
- Ты не сделаешь этого, - громко прошептал он, больно впиваясь пальцами в мягкую кожу.

- Конечно, сделаю. Отпусти, придурок недоделанный!
На мгновение его губы сурово сжались, и между бровей пролегла глубокая складка, которая почти сразу же разгладилась вместе с появлением кривой усмешки.
- Хочешь, я скажу, чего мне сейчас больше всего хочется? - от его жесткого оскала мое сердце ушло в пятки, а кожа покрылась мурашками. Наклонившись к моему лицу, он понизил голос, щекоча щеку теплым дыханием, - Как следует надавать одному избалованному мальчику по заднице, чтобы он не смог ходить как минимум неделю. Тогда бы у него само собой отпало желание вытворять всякие глупости, - надавливая, он провел большим пальцем по моим губам, оставляя чувствительную кожу пощипывать от грубого трения.
Я непроизвольно облизал губы, едва сдерживаясь от кипящего внутри гнева и одновременно ощущая, как сладко тянет внизу живота.
Рон стоял против света, и хотя выражение его глаз терялось в тени, я прекрасно видел, как у основания его шеи, проступающей из открытого выреза белой рубашки, под кожей бьется-пульсирует выпуклая голубая жилка.
- Знаешь, мне абсолютно все равно чего ты там хочешь со своей больной фантазией, - я специально сделал паузу, прежде чем продолжить, - Но тебе лучше вернуться к своей девушке, если ты не хочешь, чтобы она передумала, а то вдруг решит, что самое простое решение проблемы - это избавиться от такой заносы как ты. Я бы на ее месте поступил именно так.
Рон нахмурился, сжав челюсти.
- Причем здесь моя девушка?
- Одного не могу понять - как это ты со своей исключительной самоуверенностью позволил ее родителям совать нос в ваши отношения? Как ты допустил, что их мнение важнее всего, что между вами было, есть и будет? - я почти кричал, не обращая внимания на вытянувшееся лицо напротив.
В этот момент кто-то принялся настойчиво дергать ручку и толкать дверь, пытаясь попасть внутрь.
- Эй, там кто-то есть? Откройте дверь! - нетерпеливо звал незнакомый голос. Кажется, к нему присоединились и другие, потому что давление на мою спину резко усилилось, и под очередным сильным рывком меня буквально вжало в грудь Рона. Ну и в другие части тела, поэтому я не мог не почувствовать, что у него стоит, причем так не слабо.
Мамочки, да он извращенец.
Черт, тогда и я тоже.
С той стороны продолжали теперь уже во всю барабанить в дверь и, судя по голосам, в коридоре собралась не совсем трезвая компания. Совсем скоро сюда на шум сбежится вся публика кафе во главе с администрацией, и разразится скандал с выяснением личностей всех участников инцидента. Я только представил, как на завтра об этом будет говорить весь университет, как мне поплохело: в нашем студенческом улье никто бы не хотел прославиться участием в хулиганских выходках.
Рон по-прежнему удерживал дверь, теперь уже двумя руками, и действовал скорее по инерции, а может быть и из-за своего дикого упрямства, не желая так легко сдаваться. Или надеялся продолжить наш "обмен любезностями". Но я вроде все сказал, да и в любом случае его сил не хватило бы надолго, слишком неравным было это противостояние. Самым правильным в данной ситуации было бы просто сдаться, но он был слишком зол и возбужден, чтобы мыслить трезво. А был ли он вообще трезвым? Учитывая его более чем странное поведение, ответ напрашивается сам собой.
В любом случае это был мой шанс, поэтому я, положив руки ему на плечи, что было сил оттолкнул от себя. Похоже, он немного растерялся, наверное, в пылу борьбы подзабыв, что я не на стороне сдерживающих, а, наоборот, атакующих, и моей целью является не стоять здесь, дожидаясь, пока треснет дверь, а побыстрее смотаться, потому что мне все-таки удалось отлепить его от себя и заодно от двери. Покачнувшись, он отступил, а я едва успел отскочить в сторону, когда дверь распахнулась, и в помещение ввалилось трое молодых людей, которые едва устояли на месте, чудом не приложившись фейсами о кафельный пол. По-видимому, они тоже не ожидали от меня такого подвоха. Вот и помогай после этого людям.
Воспользовавшись моментом, я скользнул в проем и бросился по коридору, где мне навстречу уже торопился персонал заведения в лице немолодой женщины-администратора и двух крепких широкоплечих мужчин, скорее всего, охранников.
За спиной послышалось тяжелое дыхание, а потом кто-то грубо схватил меня за руку, едва не оторвав вместе с половиной грудной клетки.
- Я же сказал, что ты никуда не пойдешь! - прорычал слишком хорошо знакомый голос.
С испуганными глазами на пол лица, я обернулся, очумело приоткрывая рот. Растрепанный, с распахнутой до пояса рубашкой, кое-где торчащей из штанов, с помятым пиджаком, сползшим с одного плеча, он выглядел так, как будто прорывался ко мне через стаю злых собак. А вот и они: выскочив из туалета, все трое бросились на него, при этом выглядели они не лучше, скорее наоборот: у одного я даже успел заприметить внушительных размеров фингал под глазом. Если они и успели разглядеть работников кафе, то ни одного из них это не произвело должного впечатления, слишком раззадорила их драка, да и причина увечий находилась слишком близко, вдохновляя всех троих на продолжение потасовки.
Дикая кошка, гордая, высокомерная и презрительная - вот кого мне напомнил Рон. И не только мне: его противники прекрасно чувствовали в нем эту гремучую смесь, и она действовала на них сильнее самой сильной затрещины вкупе с принятым алкоголем, разжигая слепую злобу и выводя из себя. Да я вообще удивлен, как к нему каждый день на улице не пристают с предложениями подраться (есть такие люди, которые могут ничего плохого не делать, но весь их внешний вид словно провоцирует на выяснение "кто круче").
- Сзади! - пролепетал я, даже не пытаясь вырвать руку: все равно бежать некуда. Мои ноги словно приросли к полу, тело сковала слабость.
Рон быстро огляделся, его лицо напряглось, черты застыли, а пальцы так сильно сдавили мой локоть, что я уже приготовился услышать хруст ломающихся костей.
- Нет-нет-нет... - замотал я головой, отказываясь верить в то, что прочитал по его окаменевшим скулам. - Даже не думай...
Это точно происходит не со мной. Я сплю и вижу сон, это сон, всего лишь глупый и абсурдный сон.
Резко развернувшись, он сжал мою руку и бросился назад, таща меня следом, в несколько размашистых ударов уложил сильно прифигевших парней, а те, упав на пол, ненадолго задержали подоспевших охранников. И этих нескольких выигранных секунд оказалось вполне достаточно для того, чтобы решить исход нашего бесславного побега.

Положив трубку, я опустил руку с мобильным на колени скрещенных по турецки ног и обвел комнату невидящим взглядом. Я только что закончил разговаривать с Бартом, но вместо облегчения на душе была как-то неуютно. Я думал, что после того, как объясню, куда пропал и почему, между нами восстановится прежнее взаимопонимание, которое я чувствовал с ним до появления Рона. Конечно, я не стал рассказывать всех подробностей, сказал только, что Рон просил меня об услуге, а потом я случайно стал участником развязавшейся драки и пришлось срочно уносить ноги. Но несмотря на то, что Барт вроде как все понял и не обиделся, даже пробовал шутить, меня по-прежнему мучила совесть, что я подвел его, обманул ожидания и просто испортил такой хороший вечер. Ведь мне ничего не стоило сразу же после разговора с Амандой вернуться за наш столик, а вместо этого я выбрал таймаут, и вот к чему это привело. И я не знал огорчаться этому или, наоборот, радоваться. Именно в этот момент, находясь у себя дома и имея возможность как следует проанализировать случившееся уже по прошествии некоторого времени, я вдруг четко осознал, что у нас с Бартом ничего не получится, по крайней мере не сейчас. Я не смогу стать для него ближе, чем просто друг или приятель - у меня просто не хватит на это сил. И, боюсь, еще долго буду испытывать стыд при каждой встрече, точно также как и при воспоминаниях о сегодняшнем происшествии. Захочет ли он еще общаться со мной или предпочтет не повторять неудачный опыт? То, что о моем любимом мороженом с этого дня придется забыть, так это точно: я еще долгое время не смогу показаться в стенах кафе. И хотя я вроде был не виноват, и никакого вреда остальные четыре участника драки заведению не нанесли, меня все же могли ждать неприятности в виде не такого уж безобидного, по силе нежелательных эмоций, выговора и дурной славы на ближайшие месяцы.
И сейчас, сидя на кровати в голубой пижаме, на которую мне пришлось сменить привычные шорты и майку, я недовольно хмурился и кусал внутреннюю сторону щеки, прислушиваясь к звукам в ванной. А все по двум простым причинам. Во-первых, мне не нравилось чувствовать себя виноватым и из-за этого я злился. Надо сказать, было на кого. Ни один же я во всем повинен! Ну, а во-вторых, я по-прежнему не понимал, что главная причина всех моих бед до сих пор делает у меня дома.
В этот момент, словно отвечая на мои мысли, дверь ванны приоткрылась. И я уже открыл было рот, приготовившись сказать какую-нибудь гадость, но оттуда так никто и не появился. Ну вот что за дурная привычка, не закончив все свои дела, открывать дверь, как бы ставя в известность, что ты вот-вот выйдешь, только вопрос - когда именно и для чего мне-то знать об этом?
- Сколько предупредительности, - пробурчал я себе под нос, прислушиваясь к шуму воды в раковине и проверяя, все ли пуговицы застегнуты.
Мне пришлось влезть в эту единственную имеющуюся у меня пижаму, потому что лишь она закрывала мое тело от шеи до щиколоток, помогая чувствовать себя более уверенно при нежелательном присутствии постороннего на моей личной территории. А именно при Роне. Зачем я вообще натянул эту дурацкую теплую пижаму, больше подходящую для осени или зимы, и не остался в майке и джинсах?! Как только мы пришли, я пустил его в ванную, а сам быстро переоделся, собираясь таким образом ясно намекнуть, что я собираюсь спать, и поэтому ему здесь делать нечего и надо скорее уходить, чтобы не задерживать меня еще дольше. Если уж начистоту, то я в упор не понимал, как он умудрился оказаться у меня в гостях. Ах да, прежде чем возвращаться к себе, ему надо было привести себя в порядок. Бред какой. И почему я так легко пошел у него на поводу? Он же самоуверенная, неадекватная и беспринципная сволочь. Хмыкнув, я отвернулся, но внезапное смутное воспоминание заставило меня тут же повернуться обратно.
Стоп-стоп-стоп, дверь ванны уже была открыта, когда я разговаривал по телефону, только вот я был настолько поглощен разговором, что, скользнув случайным взглядом по тоненькой щелочке, не стал заострять на этом внимание, а после эта деталь совершенно вылетела у меня из головы. Так что получается, меня нагло подслушивали?! Держите меня семеро!
Вскочив, я бросился к ванне и широко распахнул дверь, готовясь посвятить Рона во все свои нелицеприятные мысли о нем, но мне пришлось запнуться, потому что, действуя на эмоциях, я совершенно не рассчитывал увидеть его обнаженным по пояс. Он стоял, наклонившись над раковиной и уперевшись в нее свободной рукой, и чистил зубы между прочим моей зубной щеткой. И как только я это понял, очередная моя попытка заговорить с треском провалилась.
Искоса глянув на меня, он вернул щетку обратно, прополоскал рот и, выпрямившись, закрыл кран. Потянулся за полотенцем, повернулся ко мне и принялся вытирать лицо, внимательно оглядывая меня с ног до головы и отчего-то ухмыляясь.
- А, уже готов, - одобрительно кивнул, вешая полотенце обратно.
- Ч-что? - судя по тому, как пылала кожа на моем лице, оно стало по цвету пунцовым от бушевавших внутри эмоций. Ну и не по сезону теплая пижама, должно быть, сыграла свою роль.
Я чувствовал, что сию же секунду лопну от ярости, если не дам ей выхода, поэтому, воинственно уперевшись руками в бока, раздельно спросил:
- Ты закончил? - и, не дожидаясь ответа, громко подвел итог сегодняшнего вечера, - По правде говоря, мне абсолютно плевать, что ты умудрился испоганить мне весь вечер, выставить идиотом и хулиганом, а потом без приглашения вломился в единственное место в мире, которое по праву является только моим, и без разрешения воспользовался не только моим гостеприимством, на которое я все-таки заставил себя расщедриться каким-то непостижимым образом, собрав все свое хорошее воспитание и заодно разбив копилку с запасом добрых дел на День Благодарения, Сочельник и Рождество, но и продолжил испытывать мое не безграничное терпение своим хамским поведением. Мне даже плевать, что ты покалечил людей, бросил свою девушку и подслушал мой телефонный разговор, прекрасно зная, что все это по меньшей мере некрасиво, а по большей - просто возмутительно и отвратительно! Но мне не все равно, когда без разрешения пользуются моими вещами, тем самым еще раз подтверждая отсутствие каких-либо манер. Короче, - я ткнул в направлении Рона указательным пальцем, - моему терпению пришел конец, поэтому быстро одевайся и вали к себе, чертов эксгибиционист!
- Ты закончил? - холодно спросил Рон, делая шаг ко мне, и еще один, и еще, пока я не сообразил, что вроде как пора начинать пятиться. - Мне плевать, что я испортил самое нелепое на свете свидание, порвал свою почти новую рубашку и подслушал твой лепет по телефону, из которого узнал, что твое свидание не было никаким свиданием, а всего лишь безуспешной попыткой пофлиртовать. - Мы уже были в комнате, и он загнал меня в угол прямо к окну: отступать дальше было некуда. Воспользовавшись моей растерянностью, Рон схватил меня за руки, которые я безуспешно выставил перед собой в попытке не дать ему к себе приблизиться. - Мне совершенно плевать, что я якобы бросил свою девушку, которой у меня нет, и без спроса воспользовался твоей зубной щеткой. Хм, что еще? Ах да, точно, я забыл самое главное: не поверишь, но мне абсолютно плевать, что ты там обо мне думаешь, хотя, признаюсь честно, я не стал бы возражать против своего активного участия в твоих фантазиях, когда ты находишься в душе, - закончил он с серьезным выражением лица, притягивая меня к себе и целуя, причем целуя так, что у меня сразу же перехватило дыхание.

Придерживая затылок и не давая отклонить голову, он облизал мои губы, причем с такой убедительностью, что я почти представил себя конфетой на палочке. И затем, приоткрыв их, его язык решительно толкнулся в мой рот, по пути задевая зубы.
Кажется, я успел что-то промычать, перед тем как Рон начал посасывать и игриво покусывать мой язык, вынуждая мой мозг капитулировать, а ноги - ослабеть. В попытке устоять мне пришлось ухватиться за услужливо предоставленные в мое полное распоряжение плечи и пропустить тот момент, когда вторая рука, до этого спокойно себе лежащая на моей талии, решила вдруг сменить положение и проникла под резинку штанов. Прежде чем я успел сообразить, что это значит, теплая широкая ладонь обхватила мой член и стала двигаться вверх-вниз, мягко сжимая отвердевшую плоть. Одновременно большой палец принялся нежно поглаживать ствол, вырисовывая круги и натирая подушечкой пальца сверхчувствительную кожу, от трения с которой мои кости размягчились, а тело стало бессовестно податливым, пугая меня своей беспомощностью.
Я задрожал и элементарно поплыл, забывая обо всем на свете, даже о том, что дал себе обещание не повторять старых ошибок. Я в который раз потерял голову, что со мной бывало только рядом с Роном. Это состояние трудно описать словами, но каждый раз, когда он до меня дотрагивался, я как будто лишался всего разом, в том числе и гордости, упрямства, превращаясь в пустую оболочку, в которую он взамен вливал жидкий огонь сладострастия и похоти. Я сходил с ума, я хотел его и, совершенно забывая о сдержанности, терся об него всем телом, жадно оглаживая ладонями гладкую кожу и упругие мышцы под ней, желая только одного: как можно быстрее раствориться в его руках и все равно, что будет дальше.
Отстранившись, Рон провел языком вдоль моей шеи, и мое горло дернулось, позволяя ему прочувствовать мое волнение, которое перекатывалось под его языком каждый раз, когда я судорожно сглатывал, пытаясь смочить слюной пересохшее горло.
Его рука оставила в покое мой затылок и забралась под пижамную рубашку, провела по лопаткам, ниже, спустилась к пояснице, легко сжала бедро и, пробравшись под ткань штанов, накрыла одно из полушарий, сминая его жесткими пальцами. И именно этот момент я выбрал, чтобы наконец-то начать сопротивляться.
- Пусти, - пробормотал я, откидывая голову и упираясь ему в грудь руками. - Я не верю ни одному твоему слову.
Подняв голову, Рон посмотрел мне в глаза наполовину расфокусированным взглядом. Его руки тут же целомудренно обняли меня за талию, потом одна из них поднялась и погладила меня по щеке. Я заметил, как часто вздымается его грудь, и насколько темными кажутся глаза из-за расширившихся в полумраке зрачков. И до боли закусил губу: мне было почти физически плохо бороться с самим собой и противиться такому сильному желанию.
- Хорошо, извини, - неожиданно сказал он, глубоко вздыхая и целуя меня в скулу.
- За что? - не понял я, не ожидавший услышать ничего подобного, но еще больше прифигевший от его невинного поцелуя.
- Ну, я обещаю больше не трогать твои вещи, - нехотя пояснил Рон, явно недовольный моей непонятливостью.
- Что-о?.. Да ты... Немедленно отпусти меня, придурок! Сволочь! Подонок! Бабник! - я принялся отчаянно вырываться, вконец выведенный из себя. Еще немного и я его точно убью.
- Ну что еще? - ему удалось довольно быстро поймать меня за руки и хорошенько при этом встряхнуть, заставляя стоять смирно и предпринимать эфемерные попытки испепелить его взглядом. - Да нет у меня никакой девушки, сколько раз можно повторять! Если ты об Аманде, то она просто моя знакомая. Я вообще не понимаю, с чего ты вдруг решил, что мы вместе... Хотя, теперь, когда я об этом думаю - ты всегда был немножко странным, - заметил он задумчиво, словно про себя. И вдруг улыбнулся. - Наши семьи дружат с тех пор, как я себя помню, но между мной и Амандой никогда и ничего не было. Трудно влюбиться в девушку, с которой вы вместе сидели на одних горшках, пускали слюни на слюнявчики и бросали песок друг другу в глаза в песочнице, споря за очередную игрушку. Если хочешь знать, мы вообще не виделись последние четыре года. Теперь доволен?
- Дебил! Обманщик! Приду-у-у-урок! - завопил я, отбиваясь по новой.
- Повторяешься... Эй-эй-эй! Ай! - мне-таки удалось непреднамеренно задеть его рукой по лицу. Увидев бледную царапину на его подбородке, которая начала стремительно краснеть от притока крови, я испуганно замер. - Вот спасибо, твоими честными стараниями я все-таки получил сегодня по физиономии, - прокомментировал Рон, с любопытством трогая предполагаемое место повреждения кончиками пальцев.
- Ты получил по заслугам, - проворчал я, упрямо вздернув подбородок и скрестив на груди руки.
- Но я бы предпочел ходить с синяком, как после хорошей драки, чем разукрашенный царапинами. И не выглядеть так, словно пытался утихомирить разъяренную кошку, - ухмыльнулся он, ясно давая понять, что считает меня истеричной дамочкой.
Я лишь молча поджал губы, кипя от негодования. Мне хотелось верить, что это выглядело сурово.
Поняв, что так просто я не сдамся, Рон примирительно поднял руки ладонями ко мне.
- Хорошо, если хочешь поговорить - давай поговорим. Что ты хочешь от меня услышать? Что я был не прав? Ладно, я принял неверное решение, но кто не ошибается? На самом деле это меня родители Аманды попросили присмотреть за своей дочерью, - вдруг признался он с легким оттенком вины. - Вернее, я сам пообещал съездить к ней, чтобы их успокоить. О боже... - громко выдохнув, Рон провел рукой по волосам, возведя глаза к потолку. - Я действительно не знал, что встречу тебя здесь. И я... я скучал, - совсем тихо добавил он. - Но, понимаешь, я думал... мне казалось, что так будет...
- Проще? Или лучше? - подсказал я.
Посмотрев на меня, Рон помедлил с ответом и вдруг, словно не выдержав, выдавил сквозь сжатые зубы, напрягаясь всем телом:
- Проще.
- Понятно, - сказал я только для того, чтобы просто что-то сказать. Я никогда не умел молчать. - А если бы... - мой голос неожиданно сел и мне пришлось прочистить онемевшее горло, чтобы продолжить, - если бы мы не столкнулись тогда в закусочной? Что тогда? - Я заставил себя посмотреть ему прямо в глаза, часто моргая и преодолевая вдруг откуда-то взявшуюся чувствительность.
- Если уж быть до конца честным, то еще раньше я увидел тебя в институте. В тот день я только приехал и, решив не задерживаться здесь, дожидался Аманду во дворе перед главным входом. Именно тогда я увидел тебя. Правда, сначала решил, что после долгой и утомительной дороги у меня начались галлюцинации, - натянуто рассмеявшись, Рон опустил глаза и потер лоб кончиками пальцев. - Я стал лихорадочно соображать, что тебе сказать. Мысль о том, чтобы просто оставить все как есть, даже не пришла мне в голову. А ты... ты меня не заметил и так легко прошел мимо... Такой чужой и далекий. Знаешь, тогда меня уже совсем не удивило, как я мог сперва тебя не узнать. И это... все это было так правильно: и до, и после. Но тот момент... Он был каким-то неправильным, понимаешь, о чем я? Это как с продуктами питания: ты хочешь красное глянцевое яблоко, до такой степени хочешь, что идешь в магазин и покупаешь его, а потом вдруг понимаешь, что не станешь его есть - оно слишком красивое и тебе достаточно просто любоваться им... А потом в один день на упругой кожуре появляется один единственный изъян и с ним ничего нельзя сделать - он разрушает яблоко, точит его изнутри и снаружи до тех пор, пока тебе не остается его выбросить. И тогда не остается ничего: ни красоты, ни яблока - один лишь голод, так и не утоленное желание.
В синих глазах, обращенных на меня, было сожаление.
- Почему же ты не уехал?
- Я не мог уехать, не поговорив, но до последнего сомневался, что тебе это нужно.
- И что же изменилось?
Его губы дрогнули.
- В магазине закончились красные яблоки.
- Так нечестно, - тихо сказал я, чувствуя, как на глаза наворачиваются горькие слезы обиды. - Ты никогда не показывал, что я для тебя хоть что-то значу. И когда я решил уехать, ты молча отошел в сторону и наблюдал последние минуты существования наших никому ненужных отношений, не чувствуя за собой ни ответственности, ни вины. Почему... почему ты ничего не сделал? Ведь это было так просто! А хочешь, я сам скажу, почему? Я был тебе не нужен, и ты воспользовался предоставившимся предлогом, чтобы без проблем от меня избавиться. Точно также поступают с одноразовой вещью, отслужившей свой срок! - оттолкнув его в сторону, я сел на край кровати и твердо сказал, - Тебе лучше уйти.
- Ты ошибаешься, - устало выдохнул Рон. Черты его лица расслабились, как если бы он выдохся раз за разом повторять одно и то же. - Я всего лишь хотел, чтобы у тебя был выбор прекратить все в любой момент. Ты в самом деле думаешь, что я такой наивный и не вижу между нами разницы? Ты точно также как и я боишься зависимости и разочарований. Мы все боимся. И редко учимся на своих ошибках.
Я молчал, упираясь напряженными пальцами в матрас. Я просто не знал, что ответить на его слова. Мне было так трудно справиться с двумя годами самоучижения, обиды и вины за все то, что я не сделал или не сказал. Не успел. Бесконечное множество раз я проигрывал в голове одни и те же ситуации, силясь понять, где я поступил неправильно и почему так мало значил в чужой жизни.

Я прикрыл глаза, разрываемый противоречивыми чувствами: с одной стороны на чаше весов находилось мое оскорбленное самолюбие и давняя заноза, прочно застрявшая где-то в области сердца; с другой - память о прежних чувствах и запоздалые слова, которые вполне могли оказаться правдой.
Изменится ли что-нибудь в нашем будущем, если я сейчас поверю в реальность происходящего? И не приведет ли моя капитуляция к тем же болезненным переживаниям, что и в прошлом, через которые придется проходить по-новому?
- Я не знаю, что было бы, если бы я тебя сейчас не встретил. Никто не знает. Но разве это так уж важно теперь? Назови мне хотя бы одну убедительную причину, почему мы не можем попробовать еще раз?
- Почему ты так уверен, что я к тебе еще что-то испытываю? - спросил я спокойно, поднимая голову и глядя в глаза напротив. Такие темные, они перестали что-либо отражать, спрятав в глубине все возможные подсказки.
- Наверное потому, что я вижу, как ты на меня реагируешь, - отозвался Рон с той же спокойной интонацией, что была и у меня, разве что его голос прозвучал более уверенно.
Пожалуй это было то, что я при всем своем желании не мог отрицать.
Смиряясь, я просто опустил глаза и тихо вздохнул.
- Самовлюбленный дурак.
Присев передо мной на колени, Рон взял меня за подбородок, заставляя приподнять лицо. Этот придурок улыбался. В ответ я лишь сильнее сжал губы, мимолетом подумав, насколько отвратительно, должно быть, выгляжу: у меня итак были тонкие губы, а когда я нервничал, то неосознанно их зажимал, из-за чего они становились похожи на две неаппетитные сухофруктины.
- И чтобы уж до конца соответствовать тому образу негодяя, что ты сам себе напридумывал, я должен признаться, что это мне пришла в голову идея выдать тебя за парня Аманды. Мне нужен был предлог, чтобы вытащить тебя из-за того дурацкого столика с видом на фонтан.
- Ты невозможен! - выкрикнул я, кипя от негодования, и резко мотнул головой, освобождаясь от захвата. Но стоило мне повернуться, как его пальцы снова оказались на том же самом месте.
Вот же настырный.
Стиснув зубы, я злобно сузил глаза и плевать, что теперь я уж точно стал похожим на самое неудачное звено эволюции.
Рон шумно выдохнул.
- Это я невозможен? А кто тогда едва не признался тому случайному парню в какой-то совершенно невозможной и надуманной любви?
- Неправда! Я не сказал ничего такого! - выкрикнул я, на этот раз кипя от возмущения.
- Ты сказал "я тебя", - Рон выразительно поднял брови.
- Ты сейчас просто цепляешься к словам, чтобы себя оправдать! Я не имел в виду ничего такого! Мне всего лишь хотелось выразить ему свое уважение и... и... - если честно, то я уже и сам не помнил, какую именно фразу начинал этими словами и как собирался ее продолжить. - И вот так вот! - закончил я, так и не найдясь со словами. И вздрогнул, когда теплые и сухие ладони подгребли под себя мои пальцы, вцепившиеся в одеяло.
- За последние пять минут я извинялся больше, чем за всю свою жизнь. Наверное, чтобы быстрее подвести этот разговор к концу, мне следует согласиться с тем, какой я все-таки дурак, придурок, дебил и кретин...
- Я никогда не называл тебя кретином... Кажется, - не совсем уверенно возразил я, скорее по привычке противоречить. Внутри все еще шевелилась обида, но уже не смертельная. В принципе, я даже мог попытаться ужиться с ней и со временем полностью забыть о ее существовании.
- Но тогда я бы не нравился тебе настолько сильно, правда?
- Кретин.
- Ага, - кивнул Рон. - А теперь я могу остаться на ночь?
Хм, вот для чего, оказывается, был нужен весь этот спектакль. И все-таки в жизни есть вещи, которые никогда не меняются.
- Только при условии, что ты не будешь распускать руки, - проворчал я, не показывая, что млею от ощущения тяжести его рук на своих.
- У меня другое предложение: почему бы нам не скрепить наше примирение крепким поцелуем? - игриво подмигнув, Рон медленно потянулся вперед, и, поупрямившись еще немного, я звучно чмокнул его в щеку - прямо в розовую царапину.
Обняв за шею, я притянул его к себе, а потом резко поддался вперед, накрывая своим телом. Потеряв равновесие, он упал, смягчив свое падение выставленными локтями, а я удобно приземлился сверху, победно ухмыляясь и прижимая его за плечи к полу.
- Почему бы тебе хотя бы немного не помолчать? Это пошло бы на пользу делу, - глубокомысленно подытожил я перед тем, как накрыть его губы поцелуем, жалея только о том, что выражение искреннего и такого беззащитно растерянного удивления в шире обычного распахнутых чужих глазах так быстро растворяется в привычной самоуверенности. Такой реакции мог бы позавидовать любой спортсмен или политик.
- Ммм, - попробовал промычать мне что-то Рон и, не сдержавшись, я растянул губы в широкой улыбке. В этот самый момент он дернулся вперед, видимо, решив ответить на мой поцелуй, и мы звучно стукнулись зубами.
Выпрямившись, я откинул голову назад и громко от души расхохотался. И тут же поплатился за свою беспечность, оказавшись придавленным к полу.
- Эй, так не пойдет! - Я уперся Рону в грудь, отталкивая от себя, но легче было попытаться сдвинуть с места памятник.
- Как так? - уточнил этот мерзавец низким хрипловатым голосом, оставив влажный след от языка на моем загоревшемся ухе.
- Не включай дурачка! Я не хочу просто лежать наглядным пособием, над которым можно экспериментировать, - постарался объяснить я, тщательно подбирая слова.
Он недоуменно нахмурился.
- А чего ты хочешь?
- Вести. - Четко и коротко.
Ну вот, мне таких трудов стоило сказать это вслух, а этот придурок паскудно ухмыляется.
- То есть ты хочешь быть сверху? - произнес Рон тоном, ясно свидетельствующем о том, что он считает меня одноклеточным организмом, не способным позаботиться даже о самом себе - что уж в таком случае говорить о других.
- Нет, - процедил я, начиная снова закипать: он издевается, реально издевается. - Я всего лишь хочу, чтобы ты не валил меня на лопатки каждый раз, когда я пытаюсь проявить инициативу и сделать тебе приятно.
Задумавшись на секунду, он согласно кивнул.
- Ладно, давай попробуем сделать мне приятно.
Фыркнув, я вытащил из под пижамной рубашки его руку, уже начавшую было пробираться к моей груди, и мстительно вернул обратно. Уперевшись ею в пол слева от моей головы, Рон направил на меня выжидающий взгляд, который, по правде говоря, здорово меня раздражал. Наверное, именно поэтому у меня не получилось с первого раза расстегнуть пуговицу на его джинсах. И со второго тоже. Черт бы побрал эту проклятую пуговицу!
- Помочь?
- Нет.
- Как знаешь, - согласился он и надо же было мне в этот напряженный момент вскинуть взгляд на его лицо.
- Ты закатил глаза! - обвиняюще прокричал я, отказываясь так сразу поверить в то, что даже такая бесчувственная скотина как "мой теперь уже парень" на это способна.
- Неправда.
- Только что!
- Я просто посмотрел вверх.
- Не ври! Ты их закатил!
- Да не закатывал, а всего лишь взглянул на потолок! Вот так...
- Это было по-другому, - настаивал я, не собираясь менять свою версию. - Если ты не хочешь... - уже тише добавил, резко потеряв весь настрой спорить и что-либо доказывать.
- Хочу, Пит, очень хочу, - серьезно сказал Рон и, обняв меня за плечи, вместе со мной перекатился на спину. Я опять оказался сверху. - Поэтому готов отдать всю инициативу в твои жаждущие руки и стать наглядным пособием для экспериментов, хотя слово "опыты" в данном случае уместнее.
Улыбнувшись, я провел ладонями сверху-вниз по его груди, ощущая упругие мышцы и немного выступающие ребра. Желание и дальше строить из себя оскорбленную невинность полностью пропало, замененное иной, куда более настойчивой, потребностью, перекликающейся с так долго сдерживаемым нетерпением.
Наклонившись, я потерся щекой о ключицу Рона, все еще не веря, что он сейчас здесь, рядом со мной, и я сколько угодно могу касаться гладкой кожи, слушать, как гулко колотиться его сердце, отзываясь на каждое мое движение и чувствовать такие до боли знакомые пальцы в своих волосах.
- У тебя есть две минуты, - пробормотал Рон, хищно улыбаясь кончиками губ, и осторожно потянул меня за зажатые в руке пряди.
- А потом что? - промычал я, обводя языком острый сосок.
- А потом я заберу у тебя инициативу, - хмыкнул он, просовывая свободную руку под резинку моих пижамных штанов и собственнически оглаживая поясницу.
- Ну а за это тебе придется еще побороться, - усмехнулся я, кусая твердую горошинку. Моя рука тем временем ловко опустилась и с уверенно сжала выпирающую плоть сквозь жесткую ткань джинсов. А потом принялась мять, двигаясь вверх-вниз и царапая ногтями металлическую дорожку молнии. Наше дыхание участилось, наполняя нами уже ставшую такой привычной тишину комнаты, и я не сразу расслышал тихую музыку, доносившуюся, казалось, откуда-то издалека. Наверное, от соседа снизу: он иногда слушал ее перед сном, и я невольно обрадовался тому, что он предпочитает рок классике (был у меня в прошлом учебном году и такой сосед, который любил включать Моцарта и Баха по утрам, за что я его тихо ненавидел). Несмотря на наше шумное и прерывающееся дыхание, отдельные слова не теряли своей четкости и мне даже невольно удалось вспомнить название композиции ¹, чье содержание как нельзя лучше подходило к тому, что сейчас происходило в этих стенах. Ну или должно было вот-вот случиться.

Пока я отвлекся на музыку, вторая рука Рона присоединилась к первой, и уже обе его ладони слаженно мяли мою задницу, а потом вдруг, стиснув, подтянули меня повыше, организовав тесную встречу нашим двум стоякам. Простонав, я стал тереться о жесткие бедра, ощущая ответное давление. Распрощавшись со скованностью, вцепился в отросшие на затылке волосы, подтолкнул голову Рона к себе, впиваясь в раскрывшиеся за новым вдохом губы и чувствуя себя при этом самым настоящим вампиром. И, похоже, не меня одного здесь одолевала крайняя степень жажды, в чем-то созвучная с легкой степенью насилия, когда в какой-то момент хочется добиться от партнера полного подчинения и признания твоего права на его тело, мысли, воздух, которым он дышит, и даже тонкую нить слюны, протянувшейся от одних губ к другим.
Я чувствовал себя одичавшим животным, много недель назад оставившим дом позади и за долгие месяцы скитаний привыкшем к постоянному присутствию голода до такой степени, что он почти перестал ощущаться. И вот наконец ему удалось дорваться до еды и тепла, и все инстинкты тут же встрепетнулись, переняв контроль над телом и разумом и оставив включенным только одно лишь желание: как следует насытиться тем, что сейчас предлагают, пока не забрали, пока оно еще здесь, рядом, напиться на долгие месяцы вперед.
- Пора, маленький, - хрипло прошептал Рон, одним движением сбрасывая меня на пол и, перевернув на живот, помог встать на четвереньки, прижимая к себе и влажно целуя в шею.
- Ммм, - промычал я, расставляя ноги, чтобы ему было удобнее касаться меня. - Я же еще ничего не успел сделать. - Мне самому не понравилось, как обиженно это прозвучало. - Но вот в следующий раз... - Я замер, так и не договорив, потому что в этот самый момент отчетливо ощутил прикосновение прохладного воздуха к своей коже пониже спины.
- Вот в следующий раз и обсудим это, - подвел итог Рон и, спустив мои штаны до колен, нетерпеливо провел рукой вдоль позвоночника снизу вверх, задирая рубашку. Я дернулся от щекочущих прикосновений его пальцев и, вздохнув, уткнулся носом в сложенные кисти рук, решив на время прекратить спор. До следующего раза.
Оторвавшись от меня на короткое время, Рон над чем-то возился за моей спиной, и любопытство удерживало меня от комментариев, но когда скользкие пальцы коснулись ложбинки между ягодиц, я сдался:
- И с каких это пор ты повсюду таскаешь с собой смазку?
- С тех самых, когда в ней появилась необходимость, дорогой, - последнее слово прозвучало с явной долей сарказма. И чего-то еще, что заставило меня невольно задуматься.
- Ты нервничаешь? - как можно беззаботнее спросил я, если такое вообще возможно с пальцами в заднице. После такого длительного периода воздержания они не вызывали ничего, кроме дискомфорта, но не такого сильного, который бы заставил меня замолчать.
- Ты издеваешься? - вопросом на вопрос ответил Рон, и следом за этим сразу же добавил еще один палец. Емко и коротко. Я даже не успел как следует насладиться проскользнувшем в его голосе недовольством вкупе с раздражением, а последнее как правило всегда проявлялось в тех случаях, когда мои догадки оказывались верны.
- И давно в ней появилась необходимость, милый? - с придыханием поинтересовался я, возвращаясь к более ранней стадии нашего разговора. Настойчивые пальцы усиленно растягивали проход, смешивая неприятные ощущения с более приятными, когда им удавалось задеть одну крайне чувствительную точку внутри меня, о существовании которой я уже успел позабыть. Очень быстро перед глазами замаячили белые мотыльки, в ушах зашумело. Я больше не мог сдерживаться и то и дело широко раскрывал рот, хватая воздух, которого катастрофически не хватало, но я был бы не я, если бы позволил себе заткнуться: просто заниматься этим в тишине сейчас почему-то казалось мне неправильным и да, неловким тоже, хотя я никогда не был особо словоохотлив в постели. Вроде бы.
- Дай подумать. В первый раз когда на мою голову навязался один избалованный мальчишка, настолько упрямый, что даже порка ему не помогала. А во-второй раз мне пришлось задуматься о ее необходимости почти неделю назад, когда этот же самый мальчишка, считающий себя самым умным, посмел меня не узнать. Маленький засранец, - пробормотал Рон мне в шею, пристраивая руки на бедрах.
- Не знал, что ты такой злопамятный, - улыбнулся я, удивляясь непривычной мягкости в его обычно низком и грубоватом голосе.
- Я бы добавил, что ты еще многого обо мне не знаешь, но боюсь тем самым дать тебе новую пищу для размышлений и вызвать очередную дискуссию. - Я не сомневался, что он улыбается. Мистер я-самый-крутой. - Пошлепали, - теплый шепот опалил мое ухо, и я даже не успел возмутиться и обозвать его пошляком, когда, несильно схватив меня зубами за плечо, он одним сильным рывком вошел в меня до конца и замер, давая время привыкнуть к странному ощущению заполненности.
Шумно выдохнув, я закусил губу, чувствуя, как его член почти полностью покинул мое тело, и медленно поддался назад, встречая первый осторожный толчок, потом еще один и еще, более мощный. Просунув одну руку мне под живот, Рон потянул меня на себя, вынуждая выпрямиться, и крепко обнял, вдавливая в свою влажную от пота грудь, а второй обхватил мой член и принялся ритмично надрачивать в такт движениям. Соприкасаясь, наши тела издавали пошлые шлепки, и если бы я не был так занят тем, чтобы из последних сил сдерживать еще более пошлые стоны удовольствия (даже сосед-меломан в этом плане мог стать небольшой, но от этого не менее досадной проблемой), то непременно мы рассмеялся.
- А сейчас будет салют, - прохрипел Рон, слизывая с моей щеки солоноватую каплю, и через три удара сердца я действительно увидел салют.










¹ Подразумевается песня группы Burn Season - Closer

Jayebird, а поднять запись, чтобы читатели могли увидеть обновление?

чудовысько,

Jayebird, спасибо.Мне очень понравился рассказ.Рада, что Питер и Рон воссоединились после почти двух лет разлуки. Питер получился такой.. . с тараканами. Если бы Рон всё вовремя объяснил они бы не потеряли это время, зато сейчас их отношения стали более горячими)))
От эпилога не откажусь

Ночной_волк, Я очень рада! Да, мне хотелось создать для главного героя целую армию тараканов и чтобы она маршировала по планете! Хотя на самом деле все его проблемы от неуверенности)) Ну и еще у него такая необычная реакция на второго героя))) Как раз тот случай, когда в присутствии определенных людей мы становимся не совсем адекватными и мало похожими на себя обычных)))) Зато ни с кем другим Рон не стал бы возиться - это его так только Питу удалось зацепить Спасибо большое за отзыв! Так хорошо!.. А эпилог теперь уже обязательно будет

О чудеса))) Прочитала))безумно понравилось, как в прочем и обычно))
очень рада что эти двое таки нашли друг друга .хотя Барта жалко, остался, так сказать за бортом))

Beatriz, Как говорится, чудеса случаются! Или сбываются Ой, мне так приятно, что тебе не просто понравилось, а "безумно" понравилось! Это так воодушевляет и широко улыбает, вселяя добрые мысли и стремление к новым подвигам Спасибо большое! А с Бартом можно попробовать что-нибудь придумать в эпилоге)) Осталось только до него добраться, что я обязательно сделаю после того, как размахаюсь с учебными делами

Jayebird, О, и Барту найдется пара **надеюсь))это будет чудесно) давай, размахивайся с учебными делами, это важно)
кстати, давно хотела спросить, у тебя было еще одно произвеление "пари на кали дождя" или просто "пари" . память девичья блин ._.
так вот ,куда же оно делось?))

Beatriz, О-хо-хо, мне прижали хвост! Пари в двух частях все еще висит здесь, только уже успело уйти на другие страницы дневника, а дописать третью часть я так и не дописала Посмотрю, как дальше пойдет: допереводить Уэса с Тореном, а также дописать эпилог и Пари до Нового года я вряд ли успею, но что-то из этого выполнить постараюсь. Меня просто иногда с неудержимой силой тянет писать фэнтези, а иногда - реал (как, например, в последнее время). А иногда переводить. И какое желание победит, тем я и занимаюсь

Jayebird, дада, прижали)) я просто помню что мне очень нравилось сие произведение,там герой такой загадошный и все такое ))
кстати, перевод я начинала читать, но пока тоже времени нет, меня то тянет порисовать то пописать, а то, чаще всего, ничегонеделать)) ленится дес))
но Пари я буду ждать **

Beatriz, я просто помню что мне очень нравилось сие произведение,там герой такой загадошный и все такое))
О, ясненько-ясненько, мотаю на ус и вдохновляюсь идеями: вот, оказывается, как легко пробудить авторскую фантазию)) Буду думать и пробовать

кстати, перевод я начинала читать, но пока тоже времени нет, меня то тянет порисовать то пописать, а то, чаще всего, ничегонеделать)) ленится дес))
У меня тоже такое бывает, когда вроде и тянет заняться чем-то определенным, но стоит начать, как интерес быстро пропадает. И тельце продолжает маяться и само не знает - чего ему хочется. Это, скорее, из-за осени и стремительно приближающейся зимы с темнотой на улицах и морозами. Ничего, если обстоятельства позволяют, то можно и полениться

но Пари я буду ждать **
Оки))

Jayebird,
вот, оказывается, как легко пробудить авторскую фантазию))
почаще напоминать о забытых произведениях?)) так я мастерфломастер на этот счет))

Это, скорее, из-за осени и стремительно приближающейся зимы с темнотой на улицах и морозами.
может быть, просто осенью я обычно рисую, а весной пишу про осень, это странная закономерность конечно)) да и действительно, хочется спатки под одеялком а не творить))

Beatriz, почаще напоминать о забытых произведениях?)) так я мастерфломастер на этот счет))
Ой, не надо почаще! А то меня замучает совесть
Мастерфломастер

да и действительно, хочется спатки под одеялком а не творить))
Хм, может тогда стоит пробовать вставать как можно раньше, чтобы впереди был целый день, длинный придлинный, и тогда без ощутимого вреда другим делам можно периодически на короткое время рефлексировать над чашкой горячего чая или валяться под одеялком Или, наоборот, раньше вставать и раньше ложиться спать. Надо будет самой попробовать)) А то завалюсь в спячку до весны и Новый год справят без меня